Александр Рязанцев

что «давай развиваться, давай не будем друг другу условия ставить, а будем присутствовать реально, по чувствам, и будем близки, и будем строить минимальную, доверительную дистанцию в отношениях, а не разбегаться по разным комнатам»

Когда что-то кончается в жизни, будь то плохое или хорошее, остается пустота. Но пустота, оставшаяся после плохого, заполняется сама собой. Пустоту же после хорошего можно заполнить, только отыскав что-то лучшее.
Эрнест Хемингуэй. Праздник, который всегда с тобой[1]

Помните: самый оптимальный срок завершения горя — один год.

Человек изолирует себя от чувств (боли, гнева, страха, злости, обиды и пр.), а вместе с тем и от других людей. Он не может идти в социум, потому что он «неживой», «неактивный» и «неконтактный».

Если человек отвечает, что до сих пор в той или иной степени ощущает вину, можно с уверенностью предположить, что процесс переживания потери у него находится на начальной стадии, на этапе несогласия. Он все еще пытается справиться с потерей. Он с ней живет. Пусть перенесенная травма каким-то образом скрыта, но она продолжает влиять на его поступки, поведение, отношения с людьми, ощущение полноты жизни и т.п. Несогласие и вина очень сильно связаны. Если есть вина, есть и несогласие.

«Есть ли то, с чем ты до сих пор не согласен в этой истории?»

«Чувствуешь ли ты, что в чем-то до сих пор виноват?»

Наконец, есть еще одна подсказка. Чаще всего человек, говоря об утратах, пытается улыбаться. Кэррол Изард отметил, что люди много улыбаются, стараясь скрыть печаль. Это объясняется тем, что в последнее время общество тяготеет к американской модели поведения, когда вместе со страхом причинить неудобства человек боится быть отвергнутым или непонятым социумом, поэтому на людях вместо того, чтобы дать выход настоящим эмоциям, «держит лицо», улыбается и говорит себе: «Зачем людям моя печаль? Я сам с ней справлюсь!» Об утрате можно говорить со светлой грустью, с горькой печалью, но о ней точно не говорят с улыбкой.

Публично она горе не выражала, а в одиночестве горевала очень сильно. Это крайне опасная ситуация, при которой человек быстро уходит в депрессию.

На три–шесть месяцев им необходимо стать теми, кто принимает боль горюющего, его жалость к себе.