Максим Винарский

изучавшей один вид древесных термитов, называемый Nasutitermes corniger. Рабочие термиты питаются отмершей древесиной и листьями лесных деревьев. В такой еде полно углерода, но мало азота. Чтобы компенсировать недостаток этого элемента в пище, в кишечнике термитов имеются особые бактерии, способные поглощать азот из воздуха.

Нечто подобное уже приходило на ум и самому Хаахтеле, хотя, наряду с точными данными, он прибегал к метафорам. В 2009 г. он даже опубликовал статью о том, что на территории Финляндии в местах с пониженным разнообразием бабочек больше распространены воспалительные заболевания. В статье он поместил несколько фотографий своих любимых чешуекрылых: эльбской сенницы, снежной чернушки, двухвостой нимфалиды, полярной перламутровки, голубянки Ногеля и полудюжины других. Когда подходящая для этих видов среда обитания стала встречаться все реже, заболеваемость пошла вверх. Бабочки были чуткими индикаторами того, как важна связь между людьми и дикой природой и что происходит, когда эта связь рвется. Когда мы изолируем себя от патогенов, наподобие холерного вибриона (а это тоже часть дикой природы!), это хорошо, но сегодня люди зашли чересчур далеко и отгородились не только от тех немногих действительно смертельных врагов, но и от остального биоразнообразия, включая полезные виды.

современной российской Карелии ожидаемая продолжительность жизни сравнительно невелика из-за автокатастроф, алкоголизма, курения и всевозможных комбинаций этих факторов. В финской части Карелии эти причины смертности распространены гораздо меньше. Можно сказать, что карелам, живущим в России, повезло меньше, чем их собратьям по ту стороны границы. Однако жители финской Карелии подвержены хроническим заболеваниям, а их сородичи в России — нет. В Финляндии частота таких заболеваний, как астма, сенная лихорадка, экзема и ринит, была и остается в 3–10 раз выше, чем в России. Например, сенная лихорадка и аллергия на арахис вообще не встречаются в российской Карелии. Финская же Карелия давно стала частью того большого мира, в котором процветают хронические заболевания. В послевоенной Финляндии каждое следующее поколение страдает ими чаще, чем предыдущее, чего не наблюдается по другую сторону финско-российской границы.

Недолго думая, ученые решили осуществить такую проверку прямо в Финляндии. Современная Финляндия после окончания Второй мировой войны, по сути, переживала своего рода естественный эксперимент. Частота хронических заболеваний среди финнов возросла повсеместно, за исключением российской части Карелии, региона, бывшего когда-то частью Финляндии. До Второй мировой войны Карелия, находившаяся на границе между Финляндией и Россией, входила в состав Финляндии. После войны граница разделила регион, и в результате образовались русские карелы и финские карелы, люди с общими корнями, но с разным будущим.

Сделайте вдох, глубокий вдох. Вдыхаемый кислород поступает в альвеолы, лежащие в глубине ваших легких. С каждым вдохом вместе с кислородом в ваши легкие попадают представители сотен или даже тысяч видов. Присядьте. Вас окружает целый «зоопарк» из парящих, ползающих, прыгающих видов. В своем доме мы никогда не бываем одни.

В течение двух десятков лет Лаури занимался изучением одного конкретного вида микобактерий — Mycobacterium vaccae. Он и его коллеги обнаружили, что присутствие этого микроба ведет к повышенной выработке нейромедиатора серотонина в мозгу у мыши и человека. Усиленное производство серотонина обычно вызывает эмоциональный подъем и снижение уровня стресса. В полном соответствии с этим в опытах Лаури подопытные мыши, которым впрыскивали Mycobacterium vaccae, демонстрировали повышенную стрессоустойчивость. Работая вместе со своим немецким коллегой Стефаном Ребером, Лаури заражал взрослых самцов среднего размера этой бактерией. Затем он потом подсаживал их, наряду с самцами такого же размера, но без бактерий (контрольная группа), в клетку с агрессивными и крупными самцами, напоминающими борцов сумо. После этого они изучали содержание веществ, связанных со стрессом, в крови мышей среднего размера. Контрольные мыши мочились от страха и тихо плакали, забившись в убежища из древесных стружек. Все тесты показывали у них высокий уровень стресса, при том что у самцов, инокулированных Mycobacterium vaccae, ничего подобного не наблюдалось. Сейчас уже поговаривают о том, что хорошо бы подвергать подобной обработке солдат, отправляющихся на войну, чтобы снизить риск развития у них посттравматического стрессового расстройства (поскольку очевидно, что травматический стресс им практически гарантирован). Звучит это диковато, но, как бы то ни было, коллеги Лаури сразу же оценили значение его открытия

О жизни грибов на станции «Мир» мы осведомлены максимально. С момента вывода на орбиту в 1986 г. на станции постоянно брались пробы. Всего было проверено на присутствие грибов 500 проб воздуха и 600 проб, собранных с различных поверхностей внутри станции. Эти пробы высевались либо на самой станции, либо в земной лаборатории. Хотя далеко не все представленные в них виды были культивированы8, даже неполные данные не оставляли сомнений: «Мир» представлял собой настоящие грибные джунгли, населенные более чем сотней разнообразных видов. Было взято более тысячи проб, и почти в каждой присутствовали какие-нибудь грибки9. Грибы были живыми и так активно метаболизировали, что один космонавт сравнивал запах, стоявший на станции «Мир», с запахом гниющих яблок (что, возможно, приятнее, чем запах человеческого тела на МКС). Что гораздо хуже, в один момент станция перестала выходить на связь с Землей из-за поломки коммуникационной системы. Как потом выяснилось, грибы разрушили изоляцию проводов, что вызвало короткое замыкание10. Одним словом, грибы гораздо успешнее людей адаптировались к жизни на космической станции и прекрасно размножались там в течение многих поколений. В этом состоит важный урок для всех, кто разрабатывает проекты колонизации Марса. Можно ожидать, что грибы вполне освоятся на новой планете гораздо раньше человека и смогут успешно размножаться на ней.