Пол Остер

– Джойс написал три романа, – продолжал Том, – а Бальзак девяносто. Для нас это принципиально?

– Для меня – нет.

– Кафка написал свой первый рассказ за ночь. Стендаль свою «Пармскую обитель» – за сорок девять дней. Мелвилл «Моби Дика» – за шестнадцать месяцев. Флобер писал «Мадам Бовари» пять лет. Музиль восемнадцать лет корпел над «Человеком без свойств» и умер, так и не закончив свой труд. Имеет это сегодня для нас какое-то значение?

– Мильтон был слепой. Сервантес однорукий. Кристофер Марло погиб от рук убийц в кабацкой драке, не дожив до тридцати. Кинжал угодил ему прямо в глаз. Что из этого следует?

– Не знаю, Том. Что из этого следует?

– Ничего. Один жирный нуль.

– Готов с тобой согласиться.

– Какой-то Томас Хиггинсон, невежда, называвший «Листья травы» аморальной книгой, посмел «исправлять» стихи божественной Эмили Дикинсон. Несчастный По, умерший от белой горячки в балтиморской канаве, имел несчастье назначить своим душеприказчиком Руфуса Гризволда, «близкого друга», который потом сильно поспособствовал уничтожению его репутации.

– Он вообще был невезучий, этот Эдди, как при жизни, так и после смерти. Его похоронили на балтиморском кладбище в 1849 году, но понадобилось еще двадцать шесть лет, чтобы на его могиле появился надгробный камень. Добросовестный родственник сразу оформил заказ, но случилось непредвиденное, один из тех скверных анекдотов, которые заставляют усомниться в здравомыслии того, кто правит миром. Вот тебе, Натан, еще пример человеческой глупости. Резчики по камню развернули свое хозяйство прямо под железнодорожной насыпью. Сошедший с рельсов поезд раздавил десяток готовых надгробных памятников, в их числе мрамор Эдгара По. На новый камень у родственника денег не было, поэтому еще четверть века писатель пролежал в безымянной могиле.

– И кто же в результате оплатил надгробный памятник?

– Местные учителя создали комитет по сбору средств. Десять лет тянулась эта канитель. Когда памятник, наконец, был готов, останки писателя эксгумировали, провезли через весь город и захоронили на церковном кладбище. Церемония открытия мемориала состоялась в «Западной школе для девочек» – подходящее местечко, да? Приглашение разослали всем большим американским поэтам. Уитьер, Лонгфелло и Оливер Уэнделл Холмс под разными предлогами отказались, приехал только Уолт Уитмен. Поскольку он один сделал для литературы больше, чем остальные трое, вместе взятые, я это расцениваю как акт высшей поэтической справедливости.

Тщательно скрывая свой роман от Бет, он старался бывать дома пореже, тем более что их пятнадцатилетняя Флора уже начинала обнаруживать первые признаки развивающейся шизофрении.

Я никогда не был в настоящем отеле, но не раз проходил мимо, вместе с мамой, и понимал, что это такие необыкновенные места, своего рода крепости, ограждающие тебя от грязи и жестокости повседневной жизни.

Отель воплощал в себе обещание другого, лучшего мира, не просто место проживания, а возможность пожить в своих мечтах.

Кафка дал ей взамен другое, он подарил ей красивую историю, а того, кто способен жить внутри вымысла, в своем воображаемом мире, – реальный мир ранить не может. Реального мира словно бы и нет, пока рассказывается история

Стефан Малларме тоже там присутствовал в то утро. Не во плоти, но его дух: он написал свой знаменитый сонет «Могила Эдгара По», и даже если стихотворение не поспело к церемонии, это не меняет сути. Красиво, правда? Уитмен и Малларме, отцы-близнецы современной поэзии, в «Западной школе для девочек» отдают дань своему общему предшественнику, опозоренному и униженному Эдгару Аллану По, первому настоящему писателю, которого Америка подарила миру.

Кристофер Марло.

– Умер в двадцать девять. Китс – в двадцать пять. Георг Бюхнер – в двадцать три. Подумать только, величайший немецкий драматург девятнадцатого столетия умирает в двадцать три года! Лорд Байрон – в тридцать шесть. Эмили Бронте – в тридцать девять. Шелли – за месяц до тридцати. Сэр Филип Сидни – в тридцать один. Натаниэл Уэст – в тридцать семь. Уилфред Оуэн – в двадцать пять. Георг Тракль – в двадцать семь. Леопарди, Гарсиа Лорка, Аполлинер – в тридцать восемь. Паскаль – в тридцать девять. Флэннери О’Коннор – в тридцать девять. Рембо – в тридцать семь. Братья Крейны, Стивен и Харт, – в двадцать восемь и тридцать один, соответственно. А Генрих фон Клейст, любимый автор Кафки, покончил жизнь самоубийством вместе со своей возлюбленной в тридцать четыре года.