Софи Гонзалес

Лили моргнула своими большими зелеными глазами

– Но… не думаешь, что ты специально ведешь себя с людьми отстраненно и холодно, чтобы не привязываться к ним?

Эрин кивает Энджелу.

– Хочешь что-нибудь уточнить, дорогой?

Энджел делает вид, что задумался.

– Хм, а в Лондоне все еще можно употреблять алкоголь с восемнадцати лет?

Женщина вздыхает.

– Да.

Энджел усмехается.

– Тогда вопросов больше нет, ваша честь.

Его улыбка возвращается.

– Да?

– Да. Я имею в виду, мы же отпускаем Энджела в свободное плавание по Европе, так что я уверен, что Эрин запланировала посещение полицейского участка минимум дважды. Если у нас будет время для этого, то мы сможем найти время и для каналов.

– Я тебя слышу, – ворчит Энджел приглушенным голосом.

Когда голос Зака опускается до шепота, он почти не меняется. Такой нежный. Его голос похож на мех олененка. Мягкую постель из мха. Под его убаюкивающий тембр можно заснуть.

Даже что-то невероятное и захватывающее со временем превращается в обыденность.

Приходит сообщение от Рубена, и я улыбаюсь, читая его.
Рубен: Я уже скучаю по тебе!
– Что это за улыбка? – спрашивает мама. – Это девушка?
Я откидываю телефон в сторону.
– Это Рубен.
– Уже? Разве ты только что не попрощался с ним?
– Да, но это мой… Рубен.

для меня в детстве самой захватывающей вечеринкой в жизни была вечеринка в «Макдоналдсе». А в подростковом возрасте я обычно отказывался от праздника в обмен на большее количество подарков.

Я в Париже, самом красивом городе, который когда-либо видел в жизни.

Но та ли это красота, которая гласит: «Я хочу прижать тебя к себе» или «Я хочу быть как ты»?