Протоиерей Александр Шмеман

"Доколе свет с вами, веруйте в свет да будете сынами света

"Нет ничего, за что стоило бы умирать" (англ.}.

Грубость. Америка меняет свою политику и просто навязывает ее всем. Так она навязала миру Ялту, то есть попросту капитуляцию Сталину (Рузвельт). Потом навязала холодную войну (Трумэн), потом, начиная с Эйзенхауэра, – знаменитый детант. Смешение морали с "делами". И абсолютное презрение к миру, ибо "что хорошо для Америки, то хорошо для всех".

Америка все глубже погружается в свою предвыборную одержимость. Какую непонятную, стихийную силу порождает политика и, особенно, демократия. Во Франции вот уже два года, как все – в политике – подчинено президентским выборам, до которых еще целый год! В Америке, где срок президента всего четыре года, два уходит опять-таки на выборы, на "кампанию". По-видимому, похоть власти действительно обладает огромной – и для

Неужели никто не видит безумия , заливающего мир?

, вне всякого сомнения, большая часть жизни – за спиной, а неясного – на глубине – гораздо больше, чем ясного.

Сегодня думал (после разговора с Л. о росте цен, налогах и т.д.) о том действительно поразительном пророчестве, что находим у русских. Достоевский не только предсказал, но подлинно явил суть "бесов", завладевших западной душой. Хомяков предсказал крах западного христианства. Федоров предсказал и определил суть и механизм, злую сущность западной "экономики". Поразительно.

Славная, поразительная, единственная Россия, Россия христолюбивого воинства, "распятая на кресте дьявольскими большевиками".

Шли мы безропотно, дралися весело, грелись холодным штыком…

Россия – слава, Россия – трагедия, Россия – удача, Россия – неудача… Потом французский лицей, открытие Франции, Парижа, французской культуры. Постепенное внутреннее открытие, что большинство русских живет какой-нибудь одной из Россий, только ее знает, любит и потому абсолютизирует. Отсутствие широты и щедрости как отличительное свойство эмиграции. Обида, драма, страх, ущербленная память. Вообще – "неинтегрированность", фрагментарность русской памяти и потому России в русском сознании.