Александр Колин

Желание личных, не обусловленных политикой развлечений оказалось совершенно неистребимым.

«И это не бой по сплошному фронту. Это бой за населенные пункты. Между ними ничего!.. Мы все спрашиваем себя, зачем русские разворачивают эти бессмысленные атаки то и дело на

одни и те же позиции, которые мы закрыли со всех сторон так, что уже ничто через нас не проскочит. Чего они хотят достигнуть? Хорошо, может быть, они захватят какие-то селения, и что с того?»

Библиотека Новой истории (Bibliothek für Zeitgeschichte) в Штутгарте располагает знаменитой коллекцией примерно из 25 000 писем, собранных Рейнгольдом Штерцом. К сожалению, письма каталогизированы по хронологии, а не по авторам, а потому наглядно показывают срез субъективных мнений в конкретные моменты войны, но не дают возможности проследить цепочку — установить, насколько твердо написавший их человек держался своих убеждений на более или менее продолжительном временном отрезке.

К лету 1934 г., на пике террора против левых, налаженный аппарат насилия нацистов перемолол не менее 200 000 мужчин и женщин. Публичные наказания в лагерях, со всем присущим им репертуаром унижений и бессмысленной муштры, имели целью добиться унификации взглядов и слома воли заключенных. Настоящий успех программы «переучивания» показал себя в массовом освобождении запуганных и забитых пленников и возвращении их в семьи и сообщества. К лету 1935 г. в лагерях содержались не более 4000 заключенных — олицетворяемую левыми «другую Германию» нацисты как явление политическое раздавили полностью и бесповоротно [12].

Больше всего в войне Клеппера пугали перспективы на будущее его жены еврейки Иоганны и 17-летней падчерицы Ренаты. Из письма старшей дочери Иоганны Бригитты, эмигрировавшей в Англию в начале года, он узнал, что в Лондоне полным ходом разворачивается эвакуация. В ближайшее месяцы Клеппер устанет ругать себя за то, что отговорил Иоганну и Ренату ехать вместе с Бригиттой. Он еще находил некоторые поводы для утешения: тон германской прессы и радио перестал быть столь откровенно пугающим, как на протяжении Судетского кризиса в прошлом году. После того как 23 августа Германия подписала договор о ненападении с Советским Союзом, пропагандисты перестали твердить о «евреях — поджигателях войны» [3

Если в Британии и Франции мало кто сомневался, что нападением без веских причин на Польшу Гитлер развязал конфликт ради завоеваний, немцы пребывали в уверенности, будто вынуждены воевать ради самообороны из-за махинаций союзников и агрессивных поползновений поляков.

а протяжении весны и лета 1939 г. германское правительство беспрестанно жаловалось на насилие, чинимое по отношению к немецкому меньшинству в Польше.

-министр превратился в комическую фигуру, персонифицирующую разложение и беспомощность западных демократий. В свои семьдесят он был ровно на двадцать лет старше фюрера, и немецкие дети передразнивали его походку и — более всего — аристократический зонтик.

Гитлеру удалось выставить себя защитником униженного и оскорбленного немецкого меньшинства — он отплатил за страшные и несправедливые обиды и скорбь по утраченным после 1918 г. территориям.