Томас Рикс

Оруэлл и Черчилль поняли, что ключевой вопрос их столетия состоит не в том, кто контролирует средства производства, как считал Маркс, и не в том, как функционирует психика человека, чему учил Фрейд, а в том, как сохранить свободу личности в эпоху, когда государство со всей мощью вторгается в частную жизнь. Историк Саймон Шама назвал их архитекторами своего времени10 и «самыми невероятными союзниками»11. У них имелась общая цель — не допустить дальнейшего подъема убийственной государственной машины, начавшегося в 1920–1930-х и достигшего пика в 1940-е гг.

Оруэлл однажды написал: «Если свобода вообще что-нибудь значит, она означает право говорить людям то, чего они не хотят слышать»

Черчилль, по собственным воспоминаниям, окончил школу «весьма разочарованным»18. Родители сочли его недостаточно умным для карьеры юриста и отправили в армию, обычное прибежище бездарных отпрысков британских аристократических семейств.

Ликвидация народа… начинается с лишения его памяти. С

Скорее, ее можно сравнить с живым существом, растущим или уменьшающимся каждый день, с тем,

Историю упадка и крушения Римской империи» Гиббона.

«Ничто в жизни так не бодрит, как когда в тебя стреляют безрезультатно»46, — заметил он тогда.