Олеся Норицына

ожет, он и отец Коула, но мужчиной быть не перестал.

– Время пролетает со скоростью пули, – говорит он. – И, поддавшись страху, ты придумываешь себе оправдания не делать того, что должна. Не сомневайся в себе, ни на секунду не сомневайся и не позволяй страху сдерживать себя. А еще не ленись и не оглядывайся на других, когда принимаешь решение. Просто бери и делай. Договорились?

– Мне тоже когда-то было девятнадцать, – посмотрев на меня, отвечает он. – Поэтому я знаю, что «позже» означает «когда-нибудь», и не факт, что «когда-нибудь» наступит сегодня.

– Время пролетает со скоростью пули, – говорит он. – И, поддавшись страху, ты придумываешь себе оправдания не делать того, что должна. Не сомневайся в себе, ни на секунду не сомневайся и не позволяй страху сдерживать себя. А еще не ленись и не оглядывайся на других, когда принимаешь решение. Просто бери и делай. Договорились?

– Хотя я не очень-то об этом жалею, – выдыхаю я у самых его губ. – Оно того стоило.

Да, черт возьми. Пайк такой возбужденный сейчас. Хотя он всегда такой, но…

Стянув с меня трусики, он проводит пальцами по моей киске. А через мгновение обхватывает мои бедра и насаживает на свой член, заставляя меня задыхаться и вздрагивать от удовольствия.

– О боже, – уткнувшись лбом в столешницу, чтобы сдержать дрожь, всхлипываю я, когда его член погружается в меня до самого основания.

Кораблю спокойнее в гавани, но их строят не для того, чтобы они стояли в порту.

– Когда я доберусь до тебя, не жди нежностей, – предупреждаю я. – Обещаю, ты надолго это запомнишь.

Пайк смотрит на меня сквозь стекло с такой злостью и напряжением во взгляде, будто собирается устроить хорошую порку, которой, по его мнению, я заслуживаю.

«Джордан моя, и она не будет делить постель с другим мужчиной!»

Ты же одинок, – говорит она. – Так почему бы не попробовать еще раз? Ради Коула.