Сравнительные жизнеописания

я живу в небольшом городке и, чтобы не сделать его еще меньше, собираюсь в нем жить и дальше…»

многие предостерегали Солона, что тиранн его погубит и спрашивали, на что он рассчитывает, поступая с такой отчаянной смелостью. «На старость», – отвечал Солон.

Когда Драконта спросили, почему он за большую часть преступлений назначил смертную казнь, он, как говорят, отвечал, что мелкие преступления, по его мнению, заслуживают этого наказания, а для крупных он не нашел большего.

Анахарсис, посетив Народное собрание, выражал удивление, что у эллинов говорят мудрецы, а дела решают невежды.

Спрашивали Харилая, Ликургова племянника, для чего Ликург постановил столь мало законов. «Употребляющие мало слов не имеют нужды во многих законах», – сказал Харилай.

Не без стен город, ограждаемый мужами, а не кирпичами

При таком колеблющемся состоянии Греции, когда дела афинян были в столь дурном положении, несколько богатых и знатного рода граждан, которые от войны обеднели, видя, что вместе с богатством лишаются силы своей и славы, между тем как другие начальствовали и были почтены народом, собрались тайно в одном доме в Платеях, сделали заговор уничтожить народоправление и, если в том не успеют, все погубить и предать Грецию варварам

Он не вынес и последнего бедствия так, как прилично полководцу, но, овладев прежде бумагами Сертория, обещал Помпею показать собственноручные письма важнейших и сильнейших в Риме граждан, которые, будучи недовольны настоящим правлением, призывали Сертория в Италию и хотели произвести перемену. Помпей в таком случае поступал так, как прилично не молодому уму, но самому основательному и опытному, избавив Рим от больших страхов и беспокойств. Он собрал все бумаги и письма Сертория и сжег их, не прочитав сам и не позволив никому их читать, а Перперну немедленно предал смерти, боясь, чтобы какие-либо имена не сделались известными и оттого не произошли бы новые мятежи и возмущения.

Он привлекал к себе сильнейших ласковым обхождением, а простой народ уменьшением налогов.

Ни один римлянин, какого бы он состояния ни был, никогда не поклонялся ему без того, чтобы Красс не отвечал на приветствие его, называя его по имени.