Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ

Для многих несовершеннолетних это очень щекотливый вопрос, поскольку очень трудно провести границу между искренне раскаявшимся джихадистом, попавшим под дурное влияние, и фанатиком, который, возвратившись к себе, готов на новые преступления, как, например, Мехди Немуш, расстрелявший посетителей Еврейского музея Брюсселя, бывший тюремщик ИГИЛ. Ведь он вернулся из Леванта исключительно с целью проведения террористических актов по всей Европе.

Разговоры этого дня напомнили мне знаменитое высказывание кинорежиссера Мишеля Одиара, которое любил повторять мой старший брат: «Два сидящих интеллектуала всегда пройдут меньше, чем один идущий придурок».

Андре Мальро предсказывал: «XXI век будет религиозным, или его не будет вовсе». Смысл этой цитаты часто извращают. Мальро имел в виду духовность, «возвышенные» чувства.

В 1997 году я усовершенствовала свои музыкальные вкусы благодаря легендарному альбому хип-хоп группы IАМ «Школа корыстолюбивого микрофона» (L’école du micro d’argent.)

о 1970-х годах, о поколении интеллектуалов, яростно пропагандировавших учение китайского лидера Мао, заявлявших, что вся правда содержится в его «Красной книге».

В данный момент я живу в Тулузе. Надо сказать, что за последние пять лет я провела там несколько расследований. Начать хотя бы с дела Мохаммеда Мера в 2012 году. Квартал Изар, расположенный на северо-восточной периферии Розового города, служит неисчерпаемым источником информации. Это один из кварталов, где жил Мера, но также и крупное место сбыта гашиша.

– Какая же ты сильная, жена моя! Я горжусь вами, вы настоящие львицы, твоя подружка и ты! Послушай, если ты сохранила кредитную карточку, ты можешь мне купить разные вещички!
– А что ты хочешь?
– Ба, ты прекрасно знаешь, любовь моя…
Но я ничего не знаю, имея дело в Билелем, который легко переходит от рассказов о головах, которые он «с удовольствием» рубит, к откровенному заигрыванию. Оружие? Наличность? Наркотики?
– Нет…
– Ну… Парфюм! Но хороший, а главное, известной марки! Выбери сама…
Я ошарашена. Он душится, прежде чем идет хладнокровно убивать? Например, в Афганистане духами брызгают покойников, прежде чем похоронить их в белом белье. Билель воевал в этой стране несколько лет назад…
– Известной марки… Какую ты любишь?
– Я обожаю «Эгоист» от Шанель или хороший парфюм от Диора. Но выбери сама… Машалла.

В день отъезда ты должна убедиться, что твоя мать думает, будто ты ночуешь у Ясмин, а мать Ясмин полагает, что ее дочь задержалась у тебя. Рано утром ты выйдешь из дома с сумкой, не большей, чем обычно. То же самое касается Ясмин. Вы обе приедете в аэропорт. Смотри, не спались! Эти поганые полицейские рыщут повсюду. Ведите себе как обычно… Только не показывайте, что вы боитесь! Никогда не оборачивайтесь. Ваше место здесь, вот что вы обязаны говорить себе… Поняла? Ты львица или нет, жена моя? Если вам начнут задавать вопросы, когда вы доберетесь в Стамбул, отвечайте, – и он подмигивает, – что вы приехали с «Врачами без границ»… Главное, не забудь свой паспорт! Помни об этом! В Сирии это очень важно.

Боевик добился желаемого, и теперь он вновь расслабился. Он рассыпается в нежных словах и разглагольствует о том, как он с нетерпением ждет завтрашнего дня. Главное, чтобы жена ему позвонила из Стамбула. Он обеспечит ей безопасность. Я больше не могу: надо отключаться. Мы все трое задыхаемся в этой комнате меньше десяти квадратных метров. У нас нет даже бутылки воды. Из-за шума мы по-прежнему не можем открыть окно. Мелани собирается положить конец разговору, но Билель продолжает:
– Ты не забыла, о чем я тебя просил? Знаешь, купи хлопчатобумажные трусы, а то те, которые здесь можно найти, натирают кожу.
Конечно, я об этом полностью забыла. Эти просьбы купить всякие безделушки приводят меня в отчаяние. Я не обращаю на них никакого внимания.
– Да, да, разумеется!
– Размер L, помнишь, любовь моя?
– Да…

. Я хватаю кружку с чаем, уже остывшим, и дую на него, чтобы обрести немного хладнокровия. Но не успеваю.
– О! О! Что ты делаешь! Это харам! Немедленно прекрати!
Что прекратить? Я ничего не понимаю. Но, похоже, это вывело его из себя. Глаза Билеля вылезли из орбит. Чем я могла выдать Мелани?
– Не дуй на чай!
– Но он горячий!
– Это маклум![49] Как минимум. Разве ты не знаешь?
– Нет… А почему?
– Да потому что это отвечает не исламским законам, а законам твоей страны! Ну же, Мелани!
А! потому что в гражданских кодексах более 170 стран есть слова о «надлежащем отношении к горячительным напиткам»?
– Я не вижу никакой связи…
– Ты не должна менять природу вещей, это писаный закон… Шариат отвечает строгим законам: если у тебя завтра возникнет какая-либо проблема, например на тебя нападут, тебя обворуют или что-либо еще, и ты подашь жалобу в своей стране, тебя будут считать кяфиром. В подобном случае ты станешь моим врагом и врагом Всемогущего Бога, поскольку, обратившись к человеческому правосудию, ты автоматически становишься неверной. Например, твоя мать приобрела какую-нибудь страховку?
– Да! Причем несколько, в том числе и на вклады!
– Так вот, это автоматически делает твою мать твоим врагом. Она не уважает наши законы, а следовательно, и ислам. Таким образом, ты больше ей ничем не обязана. Я советую тебе прочитать свои записи о таухиде и давате![50] И отвернуться от врага!
Ничего себе! Внимательно прочитав Ветхий Завет, Новый Завет, Коран, я чувствую потребность изучить законы, составляющие основы шариата.