Владимир Измайлов

В начале войны в Нидерландах было 4 миллиона велосипедов — вдвое меньше, чем населения. Вермахт реквизировал 50 тысяч в начале июля 1942 года, и теперь еще тысячи направлялись в Германию, большая часть — загруженные солдатским снаряжением и добычей.

У большинства автомобилей, украденных во Франции и Бельгии, не было шин. Они ехали на ободьях и лязгали так, что всех пробирала дрожь. Почти в каждом сидели немецкие офицеры, и, как отметил очевидец в Эйндховене, «во многих машинах — молодые женщины, как правило, подружки немцев» [43].

Кто-то видел двух быков, топтавшихся в автобусе. Одна монахиня заметила в машине скорой помощи корову. Подобное зрелище бесстыдного хищения еды из оккупированных стран вызывало у наблюдавших этот исход лишь горькие улыбки. В качестве транспорта немцы использовали странную пожарную машину и даже катафалк, покрытый пыльными страусовыми перьями. Немцы привязывали к

батальон люфтваффе (для особых миссий) набирали из штрафников, вернувшихся

полевые жандармы — Kettenhunde, «цепные псы», прозванные так из-за металлического воротника на застежке, —

и, как объяснил один из офицеров: «Он имел право остановить любого, вплоть до оберста, и заставить того немедленно отправиться в бой — если потребуется, под дулом пистолета

ет, как и с себя… Модель самоуверен, сила в нем хлещет через край, у него всегда есть новые идеи и по крайней мере три решения любой неловкой ситуации, и он — абсолютный самодержец. Он не потерпит никаких возражений

Модель никогда не позволял подчиненным ему перечить [85] и был словно «маленький Гитлер»

росамолете. Он прославился не умом, а лишь тем, что страстно восторгался фюрером и беспрекословно подчинялся рейхсмаршалу Герингу

более 650 женщин — в Равенсбрюк.

Оккупационный режим в Нидерландах был, вероятно, самым жестоким во всей Западной Европе