Уильям Берроуз

по-прежнему, редкий укол морфия перед сном мог быть весьма приятен, а ещё лучше – спидбол («качели»), наполовину морфий, наполовину кокаин.

Мехико, в сущности, принадлежал восточной культуре: две тысячи лет болезней, нищеты, деградации, глупости, рабства, жестокости, психического и физического насилия.

Дело не в том, что людей не волновало, как о них подумают, – просто мексиканцу и в голову бы не пришло, что кому то постороннему может что то в нем не понравиться, – как не подумал бы критиковать кого то он сам

Дело не в том, что людей не волновало, как о них подумают, – просто мексиканцу и в голову бы не пришло, что кому то постороннему может что то в нем не понравиться, – как не подумал бы критиковать кого то он сам.

Как и многие бездельники, он терпеть не может, если кто то покушается на его время.

искусством не совать нос в чужие дела

Оружие носили все, кто хотел, и я читал о нескольких случаях, когда пьяных полицейских, открывавших огонь по выпивохам в баре, самих приканчивали какие-то вооруженные граждане. В иерархии власти полицейский занимал место не выше кондуктора трамвая.

В моем первом романе «Джанки» главный герой Ли представлен цельным и самодостаточным — он уверен в себе, знает, чего хочет. В «Пидоре» у него распад личности, ему отчаянно нужен контакт с другими людьми, он совершенно не уверен в себе и цели своей жизни.

Разница, разумеется

В моем первом романе «Джанки» главный герой Ли представлен цельным и самодостаточным — он уверен в себе, знает, чего хочет. В «Пидоре» у него распад личности, ему отчаянно нужен контакт с другими людьми, он совершенно не уверен в себе и цели своей жизни

Ли сел рядом, заказал выпить и повернулся к нему с небрежным приветствием, точно давно и тесно знакомы. Аллертон механически ответил, не успев понять, что Ли как-то удалось укрепиться в собственной фамильярности. Он же до этого твердо решил держаться от него подальше. У Аллертона был талант игнорировать людей, но выбивать кого-то с заранее занятых позиций он не умел