Натан Щаранский

пожалуй, доступ к информации в тюрьме и свобода эмиграции — это последние две вещи, пока еще отличающие режим Путина от советской диктатуры)

Что заставляет человека изменить свою позицию, отступить? Страх. Это он, мобилизуя себе в помощники разум, совесть и логику, нашептывает тебе на ухо убедительные и соблазнительные аргументы в пользу сдачи завоеванного с таким трудом плацдарма. Сколь изобретателен бывает при этом ум, сколь гибка совесть, сколь изворотлива логика, я узнал впоследствии, в течение девяти лет наблюдая за людьми, находившимися в экстремальных условиях.

И я полагал, я надеялся, что вирус свободы, вырвавшийся из ГУЛАГа и заразивший миллионы людей в России, не сможет быть взят под контроль. Как можно снова превратить свободных людей в двоемыслящих без красного террора, без армии осведомителей КГБ, без чисток и сталинского ГУЛАГа — спрашивал я себя. Оказалось — возможно. И хотя теории возврата из состояния свободы в состояние двоемыслия еще нет (во всяком случае, мне она неизвестна), нетрудно понять, что произошло на практике.