Карло Анчелотти

Он сказал мне: «Дорогой Анчелотти, я хочу побеждать. Я хочу выиграть всё». Честно говоря, он напомнил мне другого президента — если вы понимаете, о ком я… В общем, Абрамович оставил исключительно приятное впечатление.

Знаете звук, который раздаётся на телевикторинах после неправильного ответа? Так вот, сейчас, в холле гостиницы George V, этот шум стоит в моей голове, а на его фоне тоненький голосок, очень похожий на мой собственный, шепчет: «Жопа». Нет, не так. ЖОПА.

Тогда нам и понадобилась таблица умножения. Цифры и статистика были так убедительны, ясны и красноречивы, что недопонимание было исключено. В памяти мы держали лишь несколько простых, но крайне важных чисел. Количество оставшихся тренировок — пятьдесят. Количество дней, которые мы можем посвятить достижению наших целей — округлим до шестидесяти. Количество оставшихся матчей — одиннадцать.

Парни отрывались под рэп-музыку. Я попробовал к ним присоединиться, но безуспешно: рифмовать на ходу, да ещё и на английском, было непосильной задачей. Моё сознание затуманилось, и тогда я решил толкнуть перед командой небольшую речь. «Carissimi signori, пришло время учить итальянский. Мы вас колонизируем. Я тренирую чемпионов Англии, Капелло управляет национальной сборной…», — тут меня понесло. Оби Микел, Джо Коул, Дрогба (настоящая машина на поле) и Малуда (игрок, больше других поразивший меня своим прогрессом) — все они одобрили мою точку зрения. «О, ты прав, Карло, e che cazzo». Я, наверное, что-то пропустил? «Какого чёрта» — так переводится с итальянского выражение eccheccazzo sì. Похоже, они даже мой родной язык знали лучше меня! Раньше-то не могли сказать?

Тренера лучше всего характеризуют его отношения с командой. Я предпочитаю разговаривать с футболистами, а не кричать на них, хотя, признаюсь, иногда приходится. Я чувствую себя частью коллектива, не возношу себя над игроками, но и не прогибаюсь перед ними. Если у кого-то возникают проблемы, я всегда готов их выслушать. Если кто-то злится, он может обратиться ко мне, хотя иногда сложно найти разумное объяснение того или иного решения.

— Как дела, ребята?
— Всё в порядке, мистер.
После этого мы дружно ехали в гостиницу, где играли в карты и порой от скуки поджигали номер.

Он был номером один: самым лучшим и… самым громким. Даже во сне он кричал и издавал душераздирающие звуки, будто его режут. Время от времени Сакки давал тактические указания: «ДИАГОНАААЛЬ!» или «НАЗАААД»!» Господи, он не давал нам покоя. Этот человек жил футболом, и это был его секрет успеха — а, может, и проклятие.

Теперь я точно знал, куда бежать, когда мяч был у Тассоти, Барези, Мальдини или ван Бастена. Или у соперника.
Так я стал центральным полузащитником в 28 лет. Сакки открыл для меня новый мир. Я увлёкся его философией, стал видеть свою прелесть в прессинге и командной работе. Тренировки больше не казались каторгой.

На старте сезона президент велел мне поставить на ворота какого-то пацана. Только представьте: из молодёжки — сразу в Серию А! Сперва я решил, что это неудачная шутка.
— Да брось, Карлетто, он отличный вратарь!
— Ну ладно, ладно. Как хоть его зовут?
— Джанлуиджи Буффон.
— Ни о чём не говорит.

Потом нас познакомили с техниками релаксации: мы учились полностью расслабляться с помощью музыки и слов. Сначала мы изучали теорию, а затем перешли к практике. В комнате приглушали свет, и мы слушали музыкальное произведение, чаще всего тему фильма «Огненные колесницы». Де Микелис и Дзакурри монотонно произносили: «Расслабься, слушай биение сердца. Представь, что ты выходишь на поле. Трибуны стадиона заполнены фанатами. Матч вот-вот начнётся. Ты ощущаешь запах травы». Парочка гипнотизёров! Даже сейчас я пользуюсь этой техникой в стрессовые периоды. Первым сдавался Франческо Дзанончелли, причём он не просто засыпал, а капитально вырубался. Серьёзно, он становился таким варёным, что можно было тыкать вилкой! Обычно к концу занятия спала половина команды.