Никита Смагин

За 35 лет, с 1989 по 2024 год, политики из числа реформистов занимали президентское кресло 24 года. Но на стороне консерваторов всегда был серьезный перевес в теократических институтах власти: верховного лидера (рахбара) можно сместить только по состоянию здоровья – по сути, избирают его единожды и навсегда.

модель, нормально функционировавшая с начала 1990‐х до конца 2010‐х. Выглядела она следующим образом: во главе Ирана стоит верховный лидер Али Хаменеи, который задает общую рамку государственной политики и обозначает красные линии – что можно, чего нельзя. Но внутри этой рамки действуют уже другие институты: президент и Меджлис, определяющие, какие принимаются законы, и управляющие большей частью процессов в стране. Верховный лидер может в любой момент вмешаться, если ему что-то не нравится, но делает это только в крайних случаях. Таким образом, рахбар скорее отвечает за стратегию внешнего и внутреннего курса и верность принципам Исламской революции,

Но главное, что доказывает иранская модель – для демократизации нужно одно основное условие: конкуренция внутри системы.

Очень часто наблюдатели при оценке электоральных процессов гонятся за понятиями «честные», «прозрачные», «свободные». Положа руку на сердце, можно сказать, что иранские выборы не отвечают ни одному из этих критериев. Однако есть еще один фактор, благодаря которому выборы становятся «настоящими» – конкуренция. Иногда ее одной достаточно, чтобы при малейших колебаниях результат мог оказаться неожиданным.

Всем известный аятолла Рухолла Хомейни был практиком революции, этаким иранским Лениным. Но, как Маркс и Энгельс повлияли на Ленина, так и у Хомейни были «учителя» – теоретики, чьи труды оказали воздействие на идеологические основы его проекта. Одним из самых влиятельных считается Али Шариати, бывший марксист, который в своих работах стремился соединить левую мысль с политическим исламом. Получив докторскую степень во французской Сорбонне, в 1960‐е годы он вернулся в Иран и начал продвигать концепт «красного шиизма

Марксизм вообще приобрел немалую популярность в Иране в 1960‐х и 1970‐х. Во-первых, сказывалась близость к Советскому Союзу, который еще во времена Второй мировой войны и первых послевоенных лет создал свои ячейки в Иране. Во-вторых, левые настроения были естественным ответом на госкапитализм во времена шаха.

После свержения шаха именно между левыми и исламистами шла борьба за власть, которая, впрочем, быстро закончилась: за пару лет сторонники политического ислама полностью вытеснили своих соперников со сцены. Уже к началу 1980‐х левое движение в Иране было разгромлено, ключевых лидеров убили, посадили в тюрьмы или вынудили эмигрировать.