肉包不吃肉

«Я знаю. Я очень многое знаю о тебе. Знаю почти все. Но даже если что-то из твоего прошлого мне все еще неизвестно, я хотел бы тебя выслушать и разделить твою ношу. Ты вечно прячешь все в глубине своего сердца, навешиваешь на него тысячи засовов, возводишь вокруг неприступные стены, роешь рвы и ставишь барьеры. Ты не устал так жить? Разве ты не чувствуешь, как это тяжело?»

И вот, проснувшись поутру, этот святой человек обнаружил, что самым позорным образом... он… кончил...

Кому нужны твои сладости? Думаешь, я трехлетний ребенок? А может, за капризную девицу меня держишь? Я абсолютно не… ммм!..

…круглую конфетку прижали к губам и запихнули прямо в рот.

Чу Ваньнин потрясенно замер.

Чу Ваньнин решил, что ничего страшного, если он встанет сегодня позже и неспешно пройдется по полям.

Услышав это, Мо Жань не знал смеяться ему или плакать:

Пошел нахуй со своими вопросами, он точно не собирался сдаваться!

— Я не… не лгунья… Я не лгала. Почему всю мою жизнь мне почти никто не верил?
Она жалобно всхлипнула. В темноте прозвучал хриплый голос Чу Ваньнина. Он сказал коротко, но без колебаний. Маленькое тело Ло Сяньсянь трепыхнулось, когда она услышала эти его слова...
— Да… Я верю тебе.

Шестой комментарий: «Только сегодня наш интернет-магазин продает эксклюзивное масло для смазки с райским ароматом. Соединяйтесь и разъединяйтесь гармонично с нашей смазкой «ИньЯн». Маленький девайс (чит) для лучшего двойного совершенствования. Если вы заинтересованы, добавляйтесь в друзья 48481438, контактное лицо — Сударыня Ван с Пика Сышэн».

Этим всегда все и заканчивалось…
Чу Ваньнин был тем, кто усмирил злого духа, но также и тем, кто по ошибке нанес удар. Он сделал то, что обязан, но также и то, чего не должен был, и, в конце концов, кто-то другой стал милосердным спасителем, а он — злодеем.
Так было всегда. Он смирился с этим и уже даже не сожалел.

Если говорить, не кривя душой, Мо Жань действительно был слишком привлекателен и одним своим появлением он буквально осветил всю комнату. По-юношески упругая кожа, казалось, сияла внутренним светом, а от природы чуть приподнятые уголки губ изгибались так, будто он всегда чуть-чуть улыбался.