Раймонд Чандлер

Я очень зол сегодня. Я хочу танцевать в пене. Я слышу вопли привидений, предвещающих смерть. Я еще никого не застрелил за всю неделю.

Я был никем и ничем. Без лица, без дела, разве что с именем. Есть мне не хотелось. Даже выпить не хотелось. Я был вчерашним листком календаря, скомканным и брошенным на дно мусорной корзины.

она наливала себе портвейн из вчерашней бутылки, а точнее, из ее внучки

Очень недурна собой. Коричневые, низко сидящие на талии брюки, туфли «Батя»

Я накинул пальто, сбегал в ближайшую аптеку, купил бутылку виски и, вернувшись в машину, стал «греться».

Бывало, встретишь его и спросишь: «Как жизнь молодая?», а он либо ответит, либо нет — в зависимости от настроения.

Но этого парня я и так бы возненавидел с первого взгляда. Просто увидал бы его в кафетерии издали — и то сразу бы потянуло двинуть ему по зубам.

Может быть, ее угнетал этот дурацкий архитектурный шедевр. От него бы и шакал перестал хохотать, впал в депрессию и застонал, как голубь.

Вино я пью как лекарство. Поэтому вам не предлагаю.

С расстояния тридцати футов она смотрелась по высшему разряду. С расстояния десяти футов она смотрелась как нечто, предназначенное для рассматривания с расстояния тридцати футов.