Джон Ирвинг

— Это папина история, — скажет тогда Лилли тоже с отвращением, но слегка другим отвращением, так как отвращение Фрэнни было направлено на Фрэнка, а отвращение Лилли — на отца.

Любимой­ историей в нашей семье была история о романе между отцом­ и матерью, о том, как папа купил медведя, как они с мамой полюбили друг друга и быстренько, одного за другим, заделали Фрэнка, Фрэнни и меня («Бац, бац, бац», — как сказала бы Фрэнни), а после небольшой передышки — Лилли и Эгга («Пиф-паф — и мимо», — скажет Фрэнни).

— Или ты врешь нам сейчас, или в прошлый раз врал, — говорила Фрэнни (всегда самая строгая из нас), а отец при этом невинно качал головой.

И наша мать призывалась как свидетельница истории, которая, по нашим подозрениям, была несколько фальсифи­цирована.

И Фрэнни, было ли ей восемь, или десять, или пятнадцать,­ или двадцать пять, всегда при этом закатывала глаза и пихала меня локтем или просто щекотала меня, но, когда я щекотал ее в ответ, она кричала:
— Урод! Не тискай собственную сестру!

И было ли ему девять, или одиннадцать, или двадцать один, или сорок один, Фрэнк, который терпеть не мог, когда Фрэнни заводит разговоры о сексе или делает непристойные жесты, говорил:
— Бог с ним. А что насчет мотоцикла?

— Лучше пусть старик заливает дальше, — говорила Фрэнни. — Мама слишком уж серьезна.

Первыми поселенцами были франко-канадцы – лесорубы, пильщики и вальщики леса, затем появились трелевщики, сплавщики, за ними проститутки, бродяги, грабители, и наконец была построена церковь.

Он тоже был расположен далеко от побережья, но не в долине, а на возвышенности – здесь уже начинались предгорья, – что давало его жителям некие духовные преимущества (как и тем, кто живет на обширной равнине или затерянном среди океана острове). Эти счастливцы имеют возможность как бы глянуть за край земли. Перспектива раздвигающихся горизонтов обогащает душу.

«В других местах на земле, – писал он в своей „летописи“, – способность испытывать безумное счастье считается особым свойством ума. Здесь, в Сент-Облаке, мы говорим: безумно счастливы те, в ком нет ни грана ума. А потому назовем это редкое состояние свойством не ума, а души».