Алексис Холл

– В этом мы с тобой похожи, малыш.

поверить в то, что я просто конченый параноик, постоянно думающий о своей матери.

главное – пережить этот день, а на следующий – все забудется.

Я расположился поуютнее рядом с моим безупречным юристом-вегетарианцем и велел себе заснуть

– А кого они считают хорошим геем?

– Кого-нибудь вроде тебя.

– Понятно.

– Думаю, мы оба уже достаточно взрослые, чтобы провести ночь на одной кровати без происшествий.

– Ну все, – сказал я, пытаясь освободиться из его объятий, – мы оторвались. Можешь отпустить меня.

Оливер прижал меня еще крепче.

– Мне нравится, что ты улыбаешься, Люсьен. Не люблю, когда из-за меня другие люди чувствуют себя неловко.

– Думаю, я это переживу. – Я отстегнул ремень и прижался к нему.

– Ты должен пристегнуть ремень. Таковы требования закона.

Я позволил своей голове слегка и будто ненароком опуститься ему на плечо.

– Ох, Оливер, заткнись.

Я перевернулся на один бок, потом – на другой, затем – на спину. И наконец опять на тот бок, с которого начал.

– Люсьен, – прогремел в темноте голос Оливера. – Иди сюда.

– Что? Зачем? Куда идти?

– Забудь. Я уже тут. – А затем Оливер обнял меня: сильные руки, гладкая кожа и биение его сердца у меня за спиной. – Все в порядке.

«Врать не буду, квартира у тебя ужасная. Но было там и кое-что приятное».

«Что, например?» – поинтересовался я.

«Ты».