mark mrakovich

— Блять, я вас убью, если вы подохнете, мудилы,

Односторонняя любовь — пиздец, какая ядовитая штука. А вот когда взаимная, то самая кайфовая вещь на свете.

— Зайчонок, я хочу сказать, что… — кто-то очень громко сигналит. Винсент начинает накаляться. — Я щас биту достану и всем их лобовухи повыбиваю к хуям, — цедит он, не смотря на источники раздражения. — Я хочу сказать, что я тебя…

— Машину убери, мудила! — орет кто-то из очередного автомобиля. И откуда они тут вдруг все взялись? Вот именно сейчас, когда такое важное происходит.

Но Гук не какая-нибудь сопливая сучка, чтобы прятать лицо. Еще и от бухого в говно пацана!

— Нахуй оно тебе? — устало вздохнув, спрашивает тот.

— Простое любопытство, — пожимает Гук плечами.

— Оно тебя сгубит когда-нибудь, осторожнее.

— Пиздец, вот ты су…

— И слишком длинный язычок,

А еще, мудаки обычно долго живут. Богу там отморозки всякие не нужны, вот он и забирает чистых душой раньше времени. Ну и слабаков всяких.

— Какого хуя! — кричит Гук, удивленно вытаращив глаза.

— Я собираюсь выбить компенсацию за грубое нарушение моего сна, — спокойно отвечает Тэхен, повалив Чона на матрас и начав расстегивать ширинку на его школьных брюках.

— Вот ты сука, у меня хавчик перевариться еще не успел, — ворчит Гук, сверля невозмутимого Тэхена упрекающим взглядом, но тот продолжает раздевать его.

— Так даже быстрее переварится, долбоеб

— Хули лыбишься? — спрашивает Винсент, погладив большим пальцем по щеке, коснувшись им самой улыбки, ему одному предназначенной.

— Знаешь же. Хули спрашиваешь? — Гук обнимает Тэхена за шею и тянет к себе, тычась губами в его висок и прикрывая глаза.

Но дело не просто в ебле, а в карих пронизывающих глазах, в которых отражается бесконечная звездная ночь.

— Я люблю эту тачку, но ты же важнее.

— Ты прям растопил мое сердце сейчас