Вольфрам Айленбергер

Ни война, ни философия не освободили его от загадки и несчастья, какими он был для самого себя. С войны он вернулся изменившимся, но никоим образом не просветленным. И, чтобы побороть неизбывный хаос внутри, за долгие месяцы итальянского плена в лагере Кампо Кассино постарался составить для себя радикальный план. Во-первых, отписать всё состояние брату и сестрам. Во-вторых, больше никакой философии. В-третьих, жить честным трудом — и в постоянной бедности.

Лучшее, что дает нам история, —
это вызываемый ею энтузиазм.

Иоганн Вольфганг Гёте
Максимы и рефлексии
(пер. С. Ошерова)

Посему я уверен, что отыскал, в существенных отношениях, окончательное решение поставленных проблем. И если в этом я не ошибаюсь, то второй факт, обеспечивающий ценность данной книге, таков: она показывает, сколь малого мы достигаем, разрешив эти проблемы.

§ 13. Вопрошающее переживание: есть ли что-то?
Уже в вопросе «есть ли?..» имеется нечто. Вся наша проблематика подошла к решающему месту, которое при всей своей кажущейся скудости вовсе не производит такого впечатления. Всё зависит от того, <…> что мы понимающе следуем смыслу этой скудости и задерживаем

ы знаем «жизнь» только в ее «проявлениях»; однако квинтэссенция всего нашего предшествующего рассмотрения состоит как раз в том, что «проявление» не есть что-то случайное, несущественное, «внешнее». Оно является необходимой, истинной и единственной демонстрацией «внутреннего» и самой сущности. И всё, начиная с простейшего жеста, звука речи и кончая наивысшими духовными занятиями и чистейшей «метафизикой», подтвердило нам теперь это понимание (79).

так, систематически важнейший вопрос для всех четырех философов гласит: лежал ли в основе всего многообразия естественных языков один-единственный объединяющий и единый язык? И если да, то какова его форма? А в конечном счете — на чем тогда мог быть основан его смысл? Что с нами делает какой-либо язык? Мы ли придаем нашим словам значение и смысл — или, скорее, сама мирообразующая сила слов и знаков вызывает нас к жизни, к мышлению, к спрашиванию? Кто кого образует? В какой форме? И главное: с какими целями?

Фундаментальный смысл имеет понимание, что эта духовная сущность сообщает себя в языке, а не посредством языка. То есть у языков нет глашатая (Sprecher der Sprachen), если понимать под ним того, кто посредством этих языков сообщает себя через языки. Духовная сущность сообщает себя в языке, а не посредством языка (173).

В этой связи, когда, как подчеркивает Беньямин, речь идет в первую очередь о понимании невозможности, нужно говорить о «плодотворном скепсисе». Свое осуществление он находит в нацеленной на умозрительный повтор заостренности собственного восприятия открытой данности всех феноменов во всем их возможном богатстве опыта

Вместо того чтобы воспринять его глубокие систематические импульсы во всей их последовательности и устремленной в будущее оригинальности, они, как кажется, продолжают упорно водружать своего героя на вызывающий богатые ассоциации пьедестал эзотерика. В этом смысле эпоха скорби продолжается и поныне

Человек есть существо, поневоле задающее себе вопросы, на которые не может ответить.