Елена Кисленкова

Одно из самых странных свойств старости — появление все увеличивающейся команды усопших, стоящих у вас за спиной и по очереди впрыгивающих к вам в мысли.

Почему современные политические лидеры никак не усвоят, что их задача — пресекать антиобщественное поведение, а не действия, происходящие за закрытыми дверями, регулировать наши действия по отношению к другим, а не действия, которые затрагивают только нас самих? Порой трудно отказаться от мысли, что мы — в нашем постоянном нежелании признавать действительное и в собственной изоляции — как культура потеряны.

Она подхватила классическое заболевание эпохи: потребность постоянно занимать высокую моральную позицию. В качестве философии это может быть утомительно, когда каждая звезда сериалов и каждый диктор телевидения должны доказывать, что тревожит их лишь благо окружающих.

Конечно же, все обитатели Блетчли-парка — интеллектуалы высшего разряда, и если они не заняты работой, то вынуждены как-то бороться со скукой. Любимые развлечения — заговоры, интриги, критиканство, передергивание фактов, перевороты и контрперевороты.

Диадема была планетой земного типа в системе звезды Росс 248. Здесь имелись океаны и полярные шапки, тектонические плиты и признаки довольно развитой многоклеточной жизни. Растения уже оккупировали почву, а за ними двинулись и некоторые животные — аналоги членистоногих, моллюсков и червей. Даже самые крупные из обитавших на суше все еще оставались мелкими по земным стандартам, а у водных до сих пор не сформировался внутренний скелет. Ничто пока не свидетельствовало о зачатках разума, но это было не такое уж и сильное разочарование. Целой человеческой жизни не хватило бы на то, чтобы изучить фантастический диапазон жизненных форм, метаболизма и стратегий выживания, стихийно развившихся на Диадеме

что они не несут в себе ничего существенно вредного.

Говорят, нет закона против неудачников, но он все-таки есть, как я выяснил.

Книг не было видно. Я не заметил ни одной пепельницы, да и табаком не пахло. Должно быть, пожилому человеку, у которого ни семьи, ни чего-то другого, приходилось тут довольно одиноко. А теперь и я унаследовал его одиночество.

Дэлоуэй был худощавым, но мускулистым, с внимательным, умным взглядом и при этом натруженными руками. Как многие в наше время, он был невероятно начитан и эрудирован, однако применения своим знаниям не находил. У него не было ученых степеней и связей в нужных кругах, зато имелась целая коллекция нервных расстройств и эмоциональных барьеров. Он знал больше среднестатистического кандидата наук, но применял эти знания лишь для обоснования сомнительных гипотез. Одевался он с опрятностью и простотой заводского рабочего или недавно вышедшего на свободу заключенного.