Алан Брэдли

Завитки сырого тумана поднимались надо льдом, будто агонизирующие души, покидающие тела. В холодном воздухе парила полупрозрачная волнообразная дымк

Я носилась взад-вперед по длинной галерее, и серебряные лезвия моих коньков издавали печальный скрип, как будто нож мясника энергично точили о камень.

Затопить картинную галерею было довольно просто: резиновый садовый шланг, просунутый сквозь открытое окно с террасы и оставленный течь всю ночь, сделал свое дело — он и сильный холод, который последние две недели держал всю округу леденящей хваткой.

Поскольку все равно никто никогда не приходит в неотапливаемое восточное крыло Букшоу, никто не заметит мой импровизированный каток — по крайней мере до весны, когда он растает. Никто, вероятно, кроме моих написанных маслом предков, ряд за рядом они сейчас кисло смотрели на меня из тяжелых рам с ледяным неодобрением того, что я натворила.

При мысли о сестрах я не сдержала стона. До сих пор меня не особенно беспокоил холод, но теперь он вцепился в меня с неожиданной силой атлантического шторма: сильный, пронизывающий, парализующий холод зимнего конвоя — холод могилы.

Благодаря тщательным и детальным записным книжкам дядюшки Тара и дикой страсти к химии, с которой я, должно быть, родилась, мне удалось приобрести неплохие навыки в перестановке того, что я любила именовать кирпичиками вселенной.

мой раздел — это яды.

. Отец, полковник Хэвиленд де Люс, беден и поэтому отпадает, моя мать, Харриет, тоже — она погибла в горах, когда я была совсем маленькой.

Доггер, правая рука отца, просто не обладает достаточными умственными, физическими и денежными ресурсами, чтобы тайком в ночи притаскивать роскошные дары в продуваемую ветрами сельскую усадьбу. Доггер был военнопленным на Дальнем Востоке и пережил такое, что его разум остался связанным с теми ужасами невидимой эластичной пуповиной — пуповиной, за которую порою дергал жестокий рок, причем обычно в самые неподходящие моменты.

«Ему приходилось есть крыс! — рассказывала мне на кухне миссис Мюллет, широко распахнув глаза. — Крыс, подумать только! Им приходилось их жарить!»

Ведомые северным ветром, белые хлопья безумно крутились в свете кухонного окна этажом ниже.

«Нам позволено остаться в наших владениях, — ответил отец, — при условии, что мы будем держаться своих комнат и никоим образом не вмешиваться в работу кинокомпании

оброе утро, Доггер, — сказала я. — Будем сегодня выбирать дерево?

Сколько я себя помнила, по традиции за неделю до Рождества сестры и я вместе с Доггером отправлялись в лес в восточной части Букшоу, где серьезно изучали деревья, оценивая каждое по высоте, форме, густоте и общему виду, перед тем как наконец выбрать победителя.