Микаель Ниеми

Наверное, надо было снова начать курить. Держать в руке что-то теплое, тлеющий огонек. Какое-никакое общество.

Природа наливалась соками – лето вот-вот собиралось хлопнуть в

Несколько приятелей даже выдавили из себя высшую похвалу, которую только можно услышать из турнедальских уст:

– Ну, так, ничё.

Остальные плевались, говоря, что такой пурги не слышали с тех пор, как играла гармонистка из евангелического общества

молодца - он сумел провезти годовой запас сигарет через финскую границу в гробу с родным братом (брат-то, все одно, помер),

вдову, которая провезла контрабандой целого коня, разрезала его на кусочки, да так искусно, что сыновья смогли провезти его через таможню в Швецию в кульках на велосипедном руле, а потом сшили - конь ожил и его продали с хорошей корыстью.

зарабатывают бессонницу, они рушат семью, они вылетают с работы, зарастают грязью, плюют на детей, если вдруг узнают, что на Йокфалле ловится "на всплеск".

Стукнул раз - изба и лабаз!

– Замерзла?

– Есть маленько.

– Давай… У меня есть приятель, у него кролики…

Посидели, взгрустнули. Наполнили душу финскими страданиями, помянули про себя все невзгоды, приключившиеся с нами, все немилосердные удары, выпавшие на нашу долю, всех детишек, что родились убогими, всех юнцов, что помутились рассудком, весь голод, всю нищету, всю скотинку, забитую по нужде, всех чахоточных и параличных, все неурожайные годы, все неудачные попытки контрабанды, все мучения и издевательства, которые мы терпели от властей и начальства, всех самоубийц, всех иуд и штрейкбрехеров, все мошенничества, когда нас надували, всех рабочих, что уехали на помощь Сталину и получили пулю в затылок в виде "благодарности", всех сволочей-десятников, всех садистов в лесных артелях, всех, кто спился, кто утоп во время сплава, кто погиб в шахтах, все слезы, все обиды, всю боль и унижения, терзающие наш многострадальный род на его тернистом жизненном пути.