Дэвид Вонг

С самого первого дня мне казалось, что жизнь в обществе – это сложный, опасный танец, и что я – единственный, кто не умеет танцевать. Меня снова и снова сбивали с ног, а я каждый раз поднимался, униженный и окровавленный. На меня вечно смотрели с укором, мечтая о том, чтобы я, наконец, убрался ко всем чертям и перестал портить праздник. Меня хотели вытолкнуть наружу, туда, где, пытаясь согреться, друг к другу жмутся уроды. Туда, к неудачникам, безумцам, которые могут лишь с завистью смотреть на нормальных людей, на то, как они покупают новые сверкающие машины, делают карьеру, создают семьи и проводят отпуск с детьми. Такие вот уроды всю жизнь ковыляют туда-сюда, пытаются понять, почему их бросили, бормочут о всеобщем заговоре и снежных людях. Когда они стараются наладить контакт с окружающими, обычные люди едва сдерживают смех, закатывают глаза, криво ухмыляются – и, что хуже всего, жалеют этих дурачков.

Терпеть не могу, когда он смотрит на меня так, словно говорит: «Дейв, таким уж ты уродился, ничего не поделаешь».

которым не хватало внимания, те, кто считал, что сумасшествие лучше забвения.

Целую вечность Коррок переваривает желания и амбиции тех, кто несравнимо выше тебя, превращая в боль, которая превышает сумму всех многовековых человеческих страданий.

Не знаю, – пробормотал Джон таким тоном, каким люди реагируют на бессмысленные вопросы, не заслуживающие ответа.

Джон, я кого-то убил.

Слова повисли в воздухе, и я успел на долю секунды задуматься о том, сколько людей произнесли эту фразу, а потом все равно жили долго и счастливо.

Наступило особое неловкое молчание. Обычно оно возникает, когда остаешься один на один с человеком, для которого когда-то придумал смешное прозвище.

И приглядывай за Молли. Следи за тем, не станет ли она вести себя необычно. Что-то мне не нравится, как она взорвалась, а потом воскресла.

Я перегорел. Серьезно. Чувствую себя крошечным кусочком масла, который намазывают на огромную вафлю. В конце концов оно падает в одну из дырок, и тогда размазывать больше нечего; приходится наклонять вафлю, чтобы добыть оттуда масло.

Должен сказать, что следующие несколько минут с Эми можно оценить примерно в 9.6 баллов по Шкале неловкости Дэвида Вонга, где «1» – попытка заказать гамбургер у кассира, а не у официанта, а «10» – прямой телеэфир, где ты занимаешься сексом с мертвым бабуином