Крис Чибнелл

Иногда убийство делает людей умными. Включившийся инстинкт самосохранения открывает в убийце незадействованные резервы изобретательности и находчивости. Это выглядит почти так, будто у них вдруг повысился коэффициент умственного развития.

Горе — как занозы, глубоко впившиеся в кончики всех пальцев: к чему ни прикоснешься, все мучительно больно.

Он теряет самообладание и начинает сбиваться. Харди знает, когда свидетель достиг своего предела.

Она жалеет, что сейчас могла бы поверить в Бога только для того, чтобы гневаться на него за то, что он забрал ее дитя.

Причем паникует фантастически — как раз то, что нам нужно. И начинает проявлять себя. Я вам еще вот что скажу: он — любитель, он никогда не делал такого раньше. Это грубая работа — сжечь лодку таким образом и так скоро.

— Ненавижу то, во что я превращаюсь, — вдруг говорит она.

— В хорошего детектива?

— Становлюсь бесчувственной, грубею сердцем.

Ей еще только предстоит понять, что это одно и то же.

Он закрывает глаза и мысленно выстраивает всех подозреваемых в шеренгу, как для процедуры опознания. Это нехитрый прием, и Харди с самого начала пользуется им в тех случаях, когда информации поступает больше, чем он может переработать.

Но по-настоящему тревожит Харди его горячее желание выступать по радио и на телевидении. Он уже сталкивался с тем, что виновные изо всех сил стремятся выступать в средствах массовой информации.

Щелкающие камеры мобильных телефонов в руках обозленной толпы местных жителей – современный эквивалент вил и горящих факелов из прошлых веков

Собственно говоря, мое алиби – моя жена, которая всю ночь пролежала в кровати рядом со мной. И боюсь, при этом храпела.

– Я не храплю. Я акцентированно выдыхаю