Наташа Тюлешина

Никто бы не поверил, что я разговариваю с мужчиной, которого считаю любовью всей жизни.

Я не смогла бы объяснить, от чего именно я плачу. Наверное, от невозможности. Невозможности быть с этим мужчиной. Невозможности его разлюбить. Невозможности жить в этом городе. Невозможности перестать видеть о нём сны. Impossible

Думаю, он предпочитает эту позу, потому что прочитал в интернете, что она помогает женщинам чувствовать больше с маленьким членом. На самом деле думаю, что он бесхребетное чмо и пытается не прилагать каких-либо усилий

Она сидела там позади всех и держала руку в кармане юбки. Просунула через дырку палец в трусы и водила по сухому клитору. Другой рукой Лиля отгоняла комаров, которые залетали в её ноздри-фасолинки.

Что? Работать?? Я не хочу работать! Я хочу only fuck my girl!

Мы прятались глубоко в лесу, под мостами, среди руин — омерзительная грязная обстановка. Моя голая спина сливается с разрушенной кафельной плиткой в какой-то заброшенной военчасти, где есть только стены и горы мусора, но мне не холодно.

Они с Кристиной договариваются подкараулить Сашку, когда тот пойдёт купаться, и закидать грязью. Он потом будет гоняться за ними по всей деревне, а они будут визжать и убегать — красота.

Он говорил: «Надеюсь, ты в меня не влюбишься. Я не хочу брать на себя ответственность». Девочка говорила: «Конечно, я не влюблюсь. Сейчас я хочу воткнуть в тебя пальцы и вынуть все твои внутренности. Тебя здесь никто не найдёт, ведь ты никому не говоришь про меня».

Я потом решила, что это чудо. Ну, то есть ни хера себе — каблучищем наступить. Он бы точно умер. А он — живой. Чудо, короче. Потом за мной зашла подруга, мы выпили бутылку шампанского, и я ей рассказала про котенка. И она всё время называла меня убийцей. Это чтобы поржать. Ну, мы и ржали. Убийца, грешница. Обоссаться. Как-то мы быстро напились. Когда днём пьёшь — всегда по-другому. Как будто что-то запрещённое. Вроде день, а мы уже пьяные. Офигенно, по-моему.

о как только он ей писал — сразу бежала на встречу. Они неизменно встречались на улице Правды и врали, и врали.