Сергей Давыдов

Стипуху задерживают. Людей на митингах задерживают. Вахтерши на вахте задерживают. Преподаватели после пары задерживают. Друзья возврат долгов задерживают. Конец пандемии задерживают. Будущее задерживают.

Мне хотелось быть Анной Политковской, Куртом Кобейном и Бритни Спирс одновременно.

Однажды, когда мы накурились, я им аутнулся и был счастлив, услышав от каждого «ок».
— Мы все тут странные, — сказала Зидан и показала вырезанную на руке звезду.
— Андрюх, будут проблемы — фирма приедет, — сказал Гарфилд.
— Ты не удивлён? — спросил я его.
— Ты нормальный, — ответил он.
И мы пошли курить дальше.

Посмотри на Россию
там всё хорошо
там все улыбаются
а плачут только враги.
Значит ты не Россия

Наша сила нужна России
но мы в тюрьме
нашей бедности
нашей ненависти
и постоянного страха что будет хуже будет война
будет
не знаю
ужасное
плохо
не дёргайся.

«Русская бедность — это “Великолепный век” по телеканалу “Домашний”»

все будет хорошо, хотя ничего не может быть хорошо.

Одно из ранних воспоминаний детства — как мы играли с игрушечной змеёй по имени Каа, как в «Маугли». Она держала её голову перед своим лицом и говорила: «Доверься мне». «Ты меня не обманешь?» — спрашивал я. «Нет, конечно».

Я обнимал змею, а она набрасывалась на меня и душила. Мы смеялись, играли, и мама говорила: «Никому нельзя доверять».

И больше ни с кем в мире я не чувствовал связи.

Я не хотел быть никаким директором. Мне хотелось быть Анной Политковской, Куртом Кобейном и Бритни Спирс одновременно.

Идти мне было некуда, поэтому я просто пошёл на водохранилище. Она потом позвонила и сказала, что я должен вернуться. Я ответил, что пусть меня убьют твои нормальные у ночного ларька. Пусть там в крови валяются мои тапки. И это будет лучшим для тебя наказанием, потому что я умру, а ты будешь жить. Я и так не планировал тут оставаться. Я заставлю тебя учитывать мои интересы, даже если это будет стоить мне всего, и я начинаю прямо сейчас.

Она замолчала на полминуты и сказала: «Иди нахуй».