Ислам Ханипаев

Я часто слышал слова: «Родителей мы не выбираем» — и, когда я это слышал, начинал мечтать о том, как было бы круто, если бы у меня была суперсила выбирать себе родителей. Передо мной появился бы огромный список родителей со всей планеты. Я видел самых разных и выбирал себе иногда богатых, иногда бедных, иногда высоких, иногда низких, иногда толстых, иногда худых. Но сколько бы я ни смотрел, я не мог найти своих настоящих маму и папу, а потом остановился и перестал искать. Наверное, тогда я и понял, что я и есть мои родители, а мои дети будут мною — и так бесконечно. Я подумал: «Бессмертный воин — звучит круто». Осталось как-нибудь разобраться с обетом безбрачия.

Но сколько бы я ни смотрел, я не мог найти своих настоящих маму и папу, а потом остановился и перестал искать. Наверное, тогда я и понял, что я и есть мои родители, а мои дети будут мною — и так бесконечно.

Я хотел показать ребенка, выпавшего из общества. (Помню даже тот день, когда сам осознал, что выпал. Пришел домой из школы, зашел на кухню и сказал маме: «Это только девятый класс, а я уже чувствую, что выпал из общества (класса)».) Мальчика, который, как и множество сегодняшних детей, старается искусственно сделать себя популярным, крутым и иногда плохим. Он совершает поступки, которые не хочет совершать, говорит то, чего не хочет, потому что ищет одобрение со стороны «крутого» окружения. В моем детстве это было повсеместно — школа, двор, спортзал. Начиналось с банального: старшие дерутся, матерятся и курят, значит, и я должен делать так же. Так Дагестан и потерял тысячи детей в 1990-х и 2000-х годах.