Дэвид Седарис

Падал снег и впервые за многие годы не таял. Занятия в школе отменили, а через два дня нам снова повезло. Снег выпал слоем в восемь дюймов и замерз вместо того, чтобы растаять. На пятый день наших каникул у мамы случился небольшой срыв. Наше присутствие мешало маминой тайной жизни, которую она вела, пока мы были в школе. А когда ее терпение лопнуло, она вышвырнула нас вон. Это была не вежливая просьба, а нечто близкое к выселению. «Убирайтесь к черту из моего дома!» – сказала мама.
Мы напомнили ей, что это и наш дом тоже, а мама открыла входную дверь и вытолкала нас в гараж. «Не дай бог сунетесь в дом!» – прокричала она.
Мы с сестрами спустились с холма и покатались на санках с соседскими детьми. Через пару часов мы вернулись домой и с удивлением обнаружили, что входная дверь все еще заперта. «Ну, пошутили и хватит», – сказали мы. Я позвонил в звонок, и когда никто не ответил, мы подошли к окну и увидели, что мама сидит на кухне перед телевизором. Обычно она ждала до пяти вечера, чтобы выпить. Но последние несколько дней она нарушала это правило. Выпивка не считалась таковой, если запивать рюмку вина чашкой кофе, поэтому перед ней на столике стояли и бокал, и чашка.
«Эй! – закричали мы. – Открой дверь. Это мы». Мы постучали в окно, но мама, даже не взглянув в нашу сторону, снова наполнила бокал и вышла из комнаты.
«Вот стерва!» – воскликнула моя сестра Лиза. Мы стучали снова и снова, а когда мама не отозвалась, мы обошли дом и стали бросать снежки в окно маминой спальни. «У тебя будут большие неприятности, когда папа вернется домой!» – орали мы, а мама в ответ задернула занавески. Наступали сумерки, и, по мере того как становилось холоднее, нам пришло в голову, что так и помереть недолго. Такое случалось. Эгоистичные мамы хотели остаться дома одни, а их детей находили через много лет замороженными, как мастодонтов, в глыбах льда.