Джон Уиндем

границы человеческой глупости – особенно глупости, вызванной давящим страхом, – определить трудно

мне было все еще слишком не по себе, чтобы что-нибудь придумать

Я простоял в нерешительности несколько минут.

у меня было такое ощущение, будто, пока я веду себя нормально, мир еще может каким-то непостижимым образом вернуться к нормальному состоянию.

Я бросил крошки немногим воробьям, первым птицам, которых я увидел в этот день, и почувствовал себя лучше, наблюдая их дерзкое безразличие к катастрофе.

это было одним из наиболее упорных и удобных заблуждений человечества: считать, что “у нас это случиться не может”, что никаким катаклизмам не подвержено лично мое крошечное время и местечко в мире.

во всяком деле, которое начинается со стрельбы, есть, по-моему, что-то скверное.

мы танцевали на пороге неведомого будущего под эхо исчезнувшего прошлого.

как правило, мне просто немножко грустно – этакая нежная меланхолия, которую столь ценили в восемнадцатом веке.

доказать мне, что ответы в математике получаются логически, а не путем некоего мистического вдохновения, один за другим отступались от меня в уверенности, что я не способен к вычислениям