Тенгрианец

Правоверному ни в коем случае нельзя вступать в контакт с джиннами, ибо слабы мы в вере нашей в такой же степени, насколько слабы в физической силе перед этими существами

Правители все чаще грабили других правителей и свозили серебро в монетный двор, чтобы переплавить его в монеты, которые можно раздать своему войску, чтобы оно не роптало. Но чаще правители грабили своих же собственных воинов, примешивая в монетное серебро какие-то другие металлы, менее ценные и надежные, но позволявшие чеканить больше монет.

Как жаль, что учёные, разгадывающие все загадки мира, не почитают в них Замысел Всевышнего.

Аляутди-ин! Аляутди-ин! Аляутди-и-и-н! — голос откуда-то сверху звал напевно.
— Алла! Алла! Алла! — отвечал Аляутдин в забытьи, — я молюсь тебе!
«Это происходит на самом деле или это просто фантазия, сон?»

Время шло, очередь, пусть медленно, все-таки двигалась.

Знай, постоянен, кто свободен от часов,
Освобождённый дух не ведает оков.

Что же делать? Обучать людей почти бесполезно, ибо сам не знаешь, чему учить.

А через несколько десятилетий после смерти Угедея сыновья Тули и Угедея Хубилай и Годан приведут в Монголию монахов в пестрых шапках

новой монеты которой можно было считать достаточно точной оценкой её качества.
Теперь повторим весь процесс, объявил он, и если наши результаты по отбору монет станут лучше, чем получилось сейчас, каждый из вас получит по серебряной монете. И да, результаты стали лучше. И с каждой новой партией монет они улучшались и улучшались, работники делали интересную работу, получали за неё деньги, а общая работа продвигалась всё быстрее и быстрее

И сделал Алим так: построил он своих людей в цепочку и дал каждому разное задание. Одни делили монеты по цвету, деля монетки на кучки, от первой до пятой. Вторые получили кучки с разделенными по цвету монетами и делили каждую из них еще на пять кучек, в зависимости от размера. Далее эти кучки делились еще исходя из качества надписей на разных частях монет, их общему состоянию и так еще несколько раз. В конце пути образовывалось большое количество кучек, нет, пригоршней, настолько каждая из них была мала. Но каждая очень точно характеризовывала монеты внутри, и в каждой монеты были очень похожи друг на друга.
Уже неплохо, думал Алим. Но следовало пойти еще дальше. Он приказал каждую из полученных пригоршней монет проверить на чистоту самым сложным из доступных способов: расплавить, выделить серебро, посчитать, сколько в монете примесей. Для каждой из полученных пригоршней подсчитывалась чистота металла и получилась таблица, соответствие любой

О гурия, о суккуб, о жар моего тела! От этого кошмара я проснулся весь в поту и… всяких других испражнениях моего тела. Сначала подумал: я в аду

на двух морях, и они не так далеко. Одно из них на западе и зовётся Сарайским, ибо там стоит город Сарай. Второе — еще дальше на западе, и зовётся Понтийским. Третье море, которое я ищу, должно быть где-то на востоке, в стране людей с желтыми лицами. Там, на берегу этого третьего, восточного моря, я слышал, можно найти амбре, вещество, из которого можно изготовить чудесные благовония, столь ценимые в нашем государстве при дворе дожа и папы. Я уполномоченный посол евроейских государств. Прошу любить и жаловать.
С ним была еще его жена, Джулиана. Её он тоже попросил любить и жаловать.

Потом мы встретили еще одного путешественника. То был купец из Рума по имени Маркополла. Откуда его занесло в далу?
Маркополла был одет в пёструю одежду. Шелковый кафтан яркого голубого цвета, шаровары в полоску — зеленый с лимонным. На голове — изящная шапка с белоснежным пером какой-то большой птицы. Говорил он по-персидски, сладко и томно.
Я ищу море, сказал он. Я уже был

мягкая благожелательность. Миловидная щербинка посреди его зубов сглаживала этот воистину разносторонний образ.
— Салам алейкум, да хранит вас Всевышний! — воскликнул он приветственно и даже улыбнулся.
— Уалейкум ассалам! — отвечали Аляутдин и строители.
— Вы интересуетесь моими богатствами, выставленными здесь, или архитектурой этого здания? — поинтересовался незнакомец. — Если хотите, я могу показать вам здание. Оно не такое простое, каким кажется. У нас здесь есть всё необходимое для любых гостей, постоянных и временных. Усыпальницы для мужчин и женщин. Беседки для свершения молитв. Два минарета — самые высокие в городе. Комнаты для сухбатов на пятьдесят человек. И даже небольшая площадка для представлений. Я сам часто смотрю представления...

Аляутдин увидел его лицо: хмурое, несколько ожесточенное, но живое. Огромные шрамы у виска и на левой скуле. Аккуратная острая борода, напоминавшая наконечник стрелы или копья. И взгляд, пронзительный и целеустремленный, пробивавшийся сквозь заросли густых чёрных бровей. Впрочем, когда человек заговорил, в его голосе почувствовалась достаточно

Чтобы фраза, произнесенная в Шаше, совпадала с фразой, которую будут говорить в Яссах, необязательно запоминать свою фразу. Достаточно иметь какой-то знак или символ, который будет соответствовать этой фразе. Например, наша фраза может равняться трем буквам «ба, джим, даль». В арабском языке двадцать восемь букв. Три символа, идущих вместе, будут иметь комбинацию из двадцать восемью двадцать восемью двадцать восемь. А это больше двадцати тысяч комбинаций. Угадать такую практически невозможно. И сама по себе фраза «ба, джим, даль» ничего не значит! — Аляутдин был явно доволен своими рассуждениями, подпрыгивая на подушках в процессе разговора.
— Но как ты поймешь, что «ба, джим, даль» — это «Зайнулла должен…«? А если, опять же, не «Зайнулла», а «Зейнула«?
— Вычисления. Математика. Астрономия. Нужен инструмент, такой, как счёты или канун. Только сложнее. Дергаешь за одну из двадцати восьми струн, потом еще и еще и еще — и получается слово. Только уже не то, которое ты изначально написал, а другое, намного короче и без смысла.

— Но здесь может возникнуть множество проблем, — отвечал Аляутдин. — Что если в Сауран придет не один караван, а два, с одинаковым количеством верблюдов, и оба назовут твое имя? Или если караван назовет твое имя не совсем правильно? Или если мы неправильно укажем количество верблюдов, вознаграждение или условия договора? Или если в Яссах будет одна запись про наш договор, а в Сауране — другая?

Руми не был уйгуром, но уйгурские способы ведения дел освоил. Говорили, что он был «очень богат». Препровожденные уйгурами Хиуан с Аляутдином, были встречены самолично Руми у ворот его дома как самые дорогие гости. Руми был мужчиной средних лет, с аккуратной рыжеватой бородкой, в жилетке из благородной на первый взгляд ткани поверх светлой рубахи, несмотря на довольно жаркую погоду.

Лишь поприветствовать благожелательного уйгура, который выходил к нему навстречу. Купец, будучи еще в Яркенте и готовясь к путешествию на запад с караваном, шел к местным уйгурам, давал им какое-то количество золота, называл свое имя и мог спокойно ехать в путешествие. В любом городе на Пути он мог назвать свое имя — и любой уйгур знал, сколько денег он дал его соотечественнику в Яркенте. Купец мог попросить любые товары и услуги в счет того денежного вознаграждения, которое он заранее оставил уйгуру в Яркенте.

Они придумали уйгурскую почту. Представьте: выходил какой-нибудь купец из Яркента в Багдад с товаром на верблюдах, шел он с караваном по полгода, останавливаясь в оазисах и городах вдоль Пути. Ему нужны были еда, вода, кров, иногда лечение, замена верблюда, охрана. Отдавать товары в обмен на каждой остановке он не мог — их бы просто не хватало на полугодовые путешествия. Оставались деньги — золото — они невелики, но достаточно ценны, чтобы обеспечить купцу безбедное существование. Однако угрозы разграбления, потери, воровства денег были куда более высокими, чем у товаров. Кроме того, деньги были у всех разные, разного размера, названия, качества, цены. Что оставалось делать купцу, когда он подъезжал к очередному караван-сараю?