Двое любят друг друга

Но алкоголь — друг неверный. Из–под мягкой дымки, из рыхлого тумана, каким окутал голову хмель, выплывали четкие тревожные мысли, они продырявили дымку и скоро изрешетили ее вконец.

Никогда не мечтала она о замужестве — пока не встретила Торбена. «Ты совсем лишена чувства ответственности», — твердил ей отец. А мать говорила: «Современная молодежь живет так, словно молодость никогда не уходит». Жаль, что она одна у родителей, им бы надо побольше детей, но не виновата же Ева, что она у них единственная.

орбен быстро накинул пальто из верблюжьей шерсти, спрятав под ним свою мятую одежду и дырявую совесть.

«Да, — мысленно ответила она хозяйке. Быть молодой — прекрасно!»

Вообще–то Ева отца больше матери любит. Отец служит инженером на фабрике репродукторов. Он уже четверть века там служит, но Ева не знает, в чем состоит его работа. И понятия не имеет о том, как устроен внутри репродуктор. Странно, что мы так мало интересуемся жизнью наших родителей, — разве лишь в той мере, в какой она имеет касательство к нашей.

й же следовало бы разорвать эту визитную карточку на клочки, а не то показать Эллен и разве что как–нибудь вечерком от скуки зайти вдвоем в телефовную будку и там уж решить, как лучше неожиданным звонком разыграть такого вот типа. Вдвоем ведь чего только не натворишь, одной ва такое нипочем не решиться. Все девушки анают: с ними ничего не приключится, если они будут держаться вместе, но все девушки только и ждут, чтобы с ними что–то приключилось.

Захотелось сразу же подняться в свой кабинет и растянуться на диване, но сначала надо было позвонить Еве. Впервые за все время мх любви оя ощутил эту необходимость как некий тягостный долг и сам был потрясен этим открытием.

Но читать — даже газету — нет сил; это у нее то нет сил, не умеющей жить без книг! Прежде даже за глажкой белья или варкой обеда она как–то ухитрялась читать: рядом всегда лежала раскрытая книга.

Прозрачный сгусток слизи, не больше пятиэревой монеты, рос и набирал силу в ее утробе, и каким–то образом все это близко касалось его, Торбена.

тишина, повисшая между ними, вдруг раздулась, налилась мраком, затаила угрозу, какую оба рады были бы отвести, угрозу, зревшую естественно и неотступно, как в недрах светлого дня вызревает ночь.