Война Дочерей

по всей западной Галлардии разнесся слух, что грубый молровянин эксплуатирует и оскорбляет дубы. Если верить Фульвиру, соснам это понравилось. Я могу только передать то, что он говорит.

Искусство Фульвира избавило меня от обычных тягот долгого перехода. Как только все пожитки в Эспалле собрали и погрузили в повозки, которые должны были везти смешанники из быка и собаки, мы отправились на север, воспользовавшись заклинанием под названием «привязка к дереву». Насколько я могу судить, оно включает в себя убеждение дерева определенного вида выступить в роли ворот и перенести нас через него к дереву того же вида, находящемуся в нескольких милях от нас. Человек может сделать это практически с любым деревом, но только у зрелого дуба достаточно костей, чтобы вместить около тридцати людей и смешанников, все их имущество, гигантских корвидов и кролика с руками. Самое главное, чтобы ни у кого не было изделий из сорта дерева, которое нужно уговорить, поэтому от меня потребовали оставить один дубовый сундук и, вместо него, сложить свою одежду в мешок. Также важно не паниковать в тесном пространстве, потому что, когда каждый из нас входит в дерево, мы чувствуем, что дерево со всех сторон давит на нас и мы задыхаемся в соке. Выход из-под дерева с другой стороны мало чем отличается от тяжелых родов. Волшебник выбрался последним, кашляя настолько сильно, что, казалось, он умирает.

— Я люблю дубы, — сказал он, когда наконец отдышался, — они лучше всего гармонируют с химией моего тела. Кроме того, мы должны найти другой дуб, так как этот мудак не хочет посылать нас дальше. Он очень любит шиповник и возражает против моей трубки. Да пошел он к черту, спросим у той толстухи со шрамом от молнии, может, я смогу ей его вылечить, я чувствую, что она тщеславна.

К моему ужасу, нам пришлось проделать это еще семь раз, поскольку после каждых родов требовался отдых, а один из людей-собак получил перелом руки, когда дерево с силой выбросило его, потому что не любило мастифов. Это заняло у нас почти неделю, и в конце я чувствовал себя больным, разбитым, усталым и оскорбленным. Хуже того, у меня все чесалось — от грубых объятий дерева и от насекомых, которые поселились в тех уголках меня, которые я никогда не считал достойными принимать гостей. И все же мы добрались до окрестностей крепости Карраск, значительно опередив армию и сэкономив неделю тяжелого пути.

Было много пыли, слышался бой барабанов, а со стороны армии холтийцев — монотонное пение гальтских корнемюзов и высокие дудки Северного Холта, что меня раздражало. Постарайся не обижаться, испантийские козлиные дудки ничуть не лучше, но все эти инструменты звучат для меня как насилие на котами. И все же в каждой стране есть своя версия этих песен, как будто боги повелевают, чтобы люди нигде не могли отдохнуть и обрести покой.