Клинки императора

«Тот, кто все еще сражается в позавчерашней битве, всегда проиграет тому, кто уже начал завтрашнюю»

«Тот, кто все еще сражается в позавчерашней битве, всегда проиграет тому, кто уже начал завтрашнюю»

ыбор между стратегией и едой – не выбор вовсе. Солдат не может долго прожить на одной стратегии. И он не может импровизировать еду».

В битвах сражались отцы, но войну выиграли матери

Самый искусный воин, самый опытный стратег, самый одаренный полководец — все они кажутся неуязвимыми лишь до тех пор, пока удача не отвернется от них. Не обольщайтесь: удача покинет любого, кто слишком часто встречается со смертью».
Но разумеется, Санлитун

Может, ограничишься кратким пересказом?

— Я научился убивать людей и видел, как их убивают другие, дрался с жуткими тварями и выпил некую мерзкую жидкость, после чего у меня почернели глаза, появились возможности, которых я сам не понимаю, и ярости столько, что готов спалить до основания целый город.

Валин помолчал.

— А что с тобой стряслось? — спросил он, и это звучало скорее как вызов, чем как любопытство. — Ты тоже не очень-то похож на монаха-книжника, которого я ожидал увидеть. Вчера вечером я почти поверил, что ты меня убьешь.

Каден медленно кивнул. Если Валин изменился за прошедшие годы — что ж, то же можно было сказать и о нем.

— Краткий пересказ устроит?

— В детали погрузимся позже.

— Меня колотили, резали, замораживали и погребали заживо. Люди, которым я верил, перебили всех, кого я знал, а потом я за несколько минут понял, как перестать придавать всему этому значение.

Что случилось? — спросил Каден. — Что с тобой произошло?

— У тебя есть лишняя неделя? — хмыкнул Валин.

кеттрал в женском теле не было никакой тайны. Они восемь лет ели, спали, плавали и сидели на толчке рядом друг с другом. «Лучше привыкайте сразу, — наставлял их Фейн. — Мало проку в бою от того, кто пялится на задницу соседнего солдата». И Валин действительно привык, однако с момента прибытия на острова он все-таки жил в мужском бараке и теперь несколько отвлекался, когда, входя в спальную комнату, заставал там Гвенну или Анник без штанов или без рубахи. Он зажмурился и поднес руку ко лбу, на

Клянусь Шаэлем, я думаю, что, если сейчас орда твоих кшештрим прилетит на облаке и начнет рубить головы и насаживать их на пики, половина монахов попытаются это зарисовать, а остальные вообще не заметят!

Ходить в разговоре вокруг да около было все равно что появиться на поле боя в кружевах.