Хаски и его Учитель Белый Кот

Небеса сострадательны, а все живое, так или иначе, смертно. Умереть — это как закрыть глаза, так какая разница когда?

– Живой или мертвый я не обвиню тебя

Отопление не работает, так что давайте посмотрим кто как согревается.
Мо Жань 0.5: – Чу Ваньнин, подойди. Сегодня ты будешь обнимать этого достопочтенного.
Чу Ваньнин: – Разве у тебя нет императрицы?
Мо Жань 0.5: – Кто-нибудь, уведите императрицу и зажарьте ее в масле

Это… был его первый раз…

Первый раз с человеком, которого он любил... но это было похоже на пытку.

Сейчас он предпочел бы умереть.

Этот мужчина вообще не знал, как о себе позаботиться. Когда он был в плохом настроении, то ничего не ел, словно гнев мог наполнить его желудок и прокормить его.

этот раз Чу Ваньнин был еще менее вежлив и уважителен к его чувствам:
— Эта еда сделана для людей? Она съедобна? Это вообще можно есть людям?
Мо Жань моргнул еще несколько раз, прежде чем понял, что этот придурок Чу Ваньнин специально злит его, и возмутился:
— Почему это ее нельзя есть людям?
Брови Чу Ваньнина сошлись над переносицей:
— Да она же колом в горле встает.
Мо Жань задохнулся от негодования. Как бы то ни было, пусть и тайно, но искусству приготовления пищи он обучался у лучших поваров «Хмельного Яшмового Терема».
— Учитель, вы… слишком привередливы в еде.

«Извиниться? Но как вообще пишется слово «прости»? Кто бы меня научил?»

Чу Ваньнин был упрям, а Мо Жань влюблен. Столкнувшись, взгляды этих двоих, казалось, высекали искры из воздуха. Атмосфера, которая только что немного разрядилась, была безнадежно испорчена.

Чу Ваньнин тоже это заметил. Он холодно смотрел на Мо Жаня, и в его глазах отчетливо можно было прочитать до боли знакомое «я забью тебя до смерти».

— Больно?
Чу Ваньнин молча опустил длинные ресницы и равнодушно ответил:
— Терпимо.
— Я буду нежен, — уверил его Мо Жань.