Хаски и его Учитель Белый Кот

Небеса сострадательны, а все живое, так или иначе, смертно. Умереть — это как закрыть глаза, так какая разница когда?

– Живой или мертвый я не обвиню тебя

Отопление не работает, так что давайте посмотрим кто как согревается.
Мо Жань 0.5: – Чу Ваньнин, подойди. Сегодня ты будешь обнимать этого достопочтенного.
Чу Ваньнин: – Разве у тебя нет императрицы?
Мо Жань 0.5: – Кто-нибудь, уведите императрицу и зажарьте ее в масле

зале Мэнпо, чистить столбы на мосту Найхэ, подметать лестницу у ворот и тому подобное.

Старейшина Цзелюй волновался:

— Старейшина Юйхэн, честно говоря, я думаю, что вы должны просто пропустить эту часть. Такой выдающийся мастер совершенствования, в конце концов, такие занятия, как мытье посуды и полов... действительно ниже вас.

Он решил не озвучивать остальные свои мысли. Дело было в том, что старик действительно сомневался, что Чу Ваньнин знает, как подметать пол, готовить еду или стирать одежду.

Чу Ваньнин же, ничуть не сомневаясь в своих способностях, отправился прямо в Зал Мэнпо.

Все в Зале Мэнпо, от слуг до управляющего кухней, побледнели от страха и тревоги, услышав, что Чу Ваньнин решил отбывать наказание у них на кухне. Они все были так напряжены, как

Идиома: 殊途同归 shūtú tóngguī шуту тунгуй «разными дорогами к одной цели» — к одной цели можно прийти разными дорогами; вместе идти к одному, но разными дорогами.

Это… был его первый раз…

Первый раз с человеком, которого он любил... но это было похоже на пытку.

Сейчас он предпочел бы умереть.

Этот мужчина вообще не знал, как о себе позаботиться. Когда он был в плохом настроении, то ничего не ел, словно гнев мог наполнить его желудок и прокормить его.

этот раз Чу Ваньнин был еще менее вежлив и уважителен к его чувствам:
— Эта еда сделана для людей? Она съедобна? Это вообще можно есть людям?
Мо Жань моргнул еще несколько раз, прежде чем понял, что этот придурок Чу Ваньнин специально злит его, и возмутился:
— Почему это ее нельзя есть людям?
Брови Чу Ваньнина сошлись над переносицей:
— Да она же колом в горле встает.
Мо Жань задохнулся от негодования. Как бы то ни было, пусть и тайно, но искусству приготовления пищи он обучался у лучших поваров «Хмельного Яшмового Терема».
— Учитель, вы… слишком привередливы в еде.

«Извиниться? Но как вообще пишется слово «прости»? Кто бы меня научил?»

Чу Ваньнин был упрям, а Мо Жань влюблен. Столкнувшись, взгляды этих двоих, казалось, высекали искры из воздуха. Атмосфера, которая только что немного разрядилась, была безнадежно испорчена.