Генерал в своем лабиринте

– Так что, пожалуйста, не надо говорить нам, что мы должны делать, – заключил он. – Не старайтесь показать нам, какими мы должны быть, не старайтесь сделать нас похожими на вас и не требуйте, чтобы мы сделали за двадцать лет то, что вы так плохо делали целых два тысячелетия.
Он положил вилку на тарелку и посмотрел на француза горящими глазами:
– Сделайте милость, черт вас возьми, дайте нам спокойно пройти наше Средневековье!

политика зависит оттого, где она делается и кем.

– Независимость – это только средство выиграть войну, – сказал он им. – Великие жертвы понадобятся потом, чтобы создать для наших народов единое отечество.
– Мы только и делаем, что чем-нибудь жертвуем, генерал, – сказали они.
Но он не согласился.
– Нужны еще большие жертвы, – ответил он. – Единство народов не имеет цены.

«Америка – это половина земного шара, сошедшая с ума»

Четырнадцать лет войны научили его, что самая главная победа – это когда остаешься в живых.

У меня нет друзей, – ответил он. – А если какие и остались, то ненадолго.

«Первый мой спокойный день будет последним днем моей власти».

Генерал тайно участвовал в улаживании конфликта,

«Мои приступы безумия»

– Скажи Вильсону, чтобы проводил ее до дома. Приказ был выполнен вопреки воле Мануэлы, которая считала, что сама способна постоять за себя лучше, чем это сделает отряд улан.