Ельцин

Любая московская семья, имевшая спутниковую антенну, могла настроиться на канал CNN.

«Он был слишком доверчив и слишком подозрителен, слишком бесстрашен и слишком осторожен, слишком открыт и слишком склонен укрываться в собственной раковине»[21]. Тот же самый политик, который в острые моменты, особенно в рискованных ситуациях и в кризисах, мог своротить горы, в другое время оказывался до безумия нерешительным или потакающим своим слабостям.

По иронии судьбы, человек, которому он в 1999 году передал свой пост, был порождением организации, воплощавшей советские ценности столь же однозначно, как и распавшаяся КПСС.

Разве не удивительно, что именно Ельцину, который… был типичным советским человеком, судьба уготовила роль разрушителя советской системы?»[17] Победитель дракона вышел из утробы чудовища.

Прослеживая эволюцию этого человека от Homo sovieticus к Homo antisovieticus и дальше к Homo postsovieticus, мы сталкиваемся с одним парадоксом за другим.

Горбачев напоминает нам, что «перестройка началась сверху. Иначе и быть не могло в условиях тоталитаризма»[15]. Советская старая гвардия сопротивлялась изо всех сил. Новые игроки, появившиеся в коридорах власти, придали этому процессу импульс и соперничали за то, кто будет определять его направление. Они установили правила, которые, расходясь концентрическими кругами, захватывали и тех, кто не был у власти. Не всегда сознавая последствия своих действий, они позволили переменам из реформ трансформироваться в революцию.

Бессонные ночи, мучительные переживания — что надо сделать, чтобы людям хотя бы чуточку, хотя бы немного жилось легче и лучше. Не было у меня более важной задачи.

Я ухожу, я сделал все, что мог[5].

«…Главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое, Россия всегда теперь будет двигаться только вперед»[4].

При Гришине и Брежневе в городе «сложилась обстановка парадности, выпячивания успехов и замалчивания недостатков… искаженной (правильней сказать – повернутой «как надо») отчетностью».

По своему характеру, образу действий и отношению к жизни эти двое были похожи, как масло и вода. Горбачев, выросший на залитых солнцем равнинах близ Кавказских гор, стал коммунистом в 21 год, окончил юридический факультет Московского государственного университета (старейшего и самого престижного университета России), сделал карьеру в комсомоле и партийном руководстве; жена его была специалистом по марксистской философии. Ельцин вырос в суровой уральской местности, в КПСС вступил поздно, учился в провинциальном политехническом институте, получил техническую специальность и женился на инженере. Горбачев был малоподвижным, лысеющим мужчиной; Ельцин – на голову его выше, настоящий спортсмен, а его шевелюре можно было только позавидовать. Горбачев был говорлив и уравновешен, Ельцин много говорить не любил и был вспыльчив. Горбачев обожал поэта-романтика Михаила Лермонтова, а также футуриста и певца революции Владимира Маяковского; Ельцин предпочитал Чехова, Пушкина и Сергея Есенина. Из музыки Горбачеву нравились симфонии и итальянская опера, Ельцину же были по душе народные песни и поп-музыка12.