Дневник 1939–1945

ранность фашистской сексуальности, равно как и нарочитость фашистской мужественности, можно объяснить с психоаналитической точки зрения через комплекс кастрации: фашист стремится быть фаллосом или по крайней мере таковым казаться, играя в свои замешанные на сексе военные игры, но не иметь его. Будучи, точнее, выставляя себя идеальным фаллосом, фашист мало чем отличается от ребенка, который боится его потерять. В такой перспективе фашизм - это вымученный, нездоровый фаллоцентризм, судорожная эрекция умирающего, дряхлеющего тела.

Я не только француз, я - европеец.
Вы тоже европейцы, хотя не знаете или не осознаете этого. Но мы играли, и я проиграл.
Я требую для себя смерти.

Великолепный конец - выйти навстречу смерти, а не бежать от нее, чтоб не дожить до старческого возраста, когда станешь ходить под себя. Для меня, не верящего в свободу, это проявление свободы выбора. Но отныне я свободен, потому что теперь я - Бог.

Несчастная Европа, расколотая, гибнущая. Ты призвала американцев и русских. И теперь ты попрана, обречена на страшнейшие разрушения, страшнейшие муки - и это бесповоротно

Жаль, что я слишком стар, чтобы приобрести новую профессию. И я не в достаточной степени мистик, чтобы поставить себя вне жизни. Ну что ж. Я стану бродягой, кем, в сущности, был всегда. Но если я не смогу путешествовать, думаю, у меня не хватит терпения дожидаться смерти.

Прошло время человека разделенного, настает время человека объединенного. Хватит уже этой распыленности в индивидууме, этой распыленности индивидуумов в толпе. К тому же пришла пора человеку согнуться, подчиниться... голосу, что звучит в нем громче, чем все другие голоса.

Какой упадок Европы!

Да, я был и остаюсь настоящим фашистом. Я мог жить только в этой мечте о мужественном и аскетическом возрождении. Я поверил в мечту, как верит в нее интеллигент, и я остаюсь верным этой мечте. Эта наполовину осуществившаяся мечта была последним всплеском в Европе всего того, что я так люблю в жизни: определенное физическое поведение, некоторый аристократизм поведения. Эта мечта погибла в бюрократии, в словоблудии пропаганды, в буржуазных полумерах

Марксисты оказались правы: фашизм в конечном счете был лишь способом обороны для буржуазии.

Если бы они знали, насколько я уже созрел для ухода из жизни. В жизни меня ничто не радует, за исключением чтения философских и религиозных книг.