Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц

Некоторые табу вообще не поддаются логическому объяснению. Например, царю не нравился глагол «обозреть» — можно было говорить только «осмотреть», вместо «врач» — «лекарь», а вместо «выполнить» — «исполнить» и никак не иначе.

в России постоянно происходит какая-то небывальщина, так что никто особенно не удивился.

Василий Кириллович был сыном провинциального священника, вырос в захолустной Астрахани, где случайно, у заезжих капуцинов, выучился латыни.

Хоть большинство историков ставят Анне в вину возвышение постельного партнера, можно взглянуть на это и по-другому. И. Курукин справедливо замечает, что императрица «совершила, можно сказать, революционную попытку обрести женское счастье в публичном пространстве, ни от кого особо не таясь». С 1730 года женщине (во всяком случае, царице) стало возможно свободно проявлять свои чувства, и общество довольно быстро приняло эту новую ситуацию.

Разумеется, гоняясь за вымышленными врагами престола, Тайная экспедиция прозевала настоящий заговор, хоть о его существовании знало множество людей. Но, как уже говорилось, главной задачей «службы безопасности» в периоды государственного запугивания является запугивание, а не безопасность.

Петербургское дворянство встретило весть о гибели «тирана» ликованием. Из свидетельств современников создается впечатление, что столица праздновала расставание с прежним веком и приход нового — даже соответствующим образом переоделась: «Немедленно же появились прически à la Titus [то есть короткие и без пудры], исчезли косы, обрезались букли и панталоны; круглые шляпы и сапоги с отворотами наполнили улицы». Мужчины поголовно принялись отращивать запрещенные ранее бакенбарды, без которых александровское поколение теперь не представить.

Со смертью Павла Первого восемнадцатый век в России действительно закончился.

Из тех же соображений Павел распорядился удалить из русского языка все слова, «опороченные» революционными событиями. Особыми указами предписывалось вместо существительного «гражданин» использовать только «мещанин», вместо «общество» — «собрание», вместо «отечество» — «государство». Некоторые табу вообще не поддаются логическому объяснению. Например, царю не нравился глагол «обозреть» — можно было говорить только «осмотреть», вместо «врач» — «лекарь», а вместо «выполнить» — «исполнить» и никак не иначе.

Рассказывают, что статс-секретарь Нелединский-Мелецкий, сопровождая императора в загородной поездке, указал на зеленеющий вдали бор и возвышенно провозгласил (он был поэт): «Вот первые представители лесов, кои простираются за Урал». За это любитель природы был немедленно высажен на обочину, поскольку слово «представитель», напоминавшее о французских «народных представителях», находилось под запретом.

Пешеходы при виде самодержца должны были сдергивать шляпы, проезжающие — проворно выскакивать из экипажей и низко кланяться. Замешкавшихся, даже дам, в наказание сажали на гауптвахту. Пишут, что во время прогулок Павла, всегда происходивших в одно и то же время, улицы Петербурга пустели.

Как и мать, император очень нервно относился к французской революционной заразе, доходя в этой обсессии до совершенной неадекватности. В 1800 году для защиты от «разврата веры» и в обережение «гражданского закона и благонравия» Павел прекратил ввоз из-за границы вообще всякой печатной продукции, а заодно почему-то запретил любую иностранную музыку. Особую опасность государь видел во французской моде, следуя которой щеголи носили круглые шляпы и жилеты. За такую фронду полагался арест. Мужчинам не разрешалось отращивать бакенбарды, женщинам — специальным указом — воспрещалось наряжаться в «синие сюртуки с кроеным воротником и белой юбкой», а также в башмаки с лентами. Зато особым царским указом предписывалось иметь платье «с одинаким стоячим воротником, шириною не более как в три четверти вершка; а обшлага иметь того же цвету, как и воротники».

В качестве аргументации вмешательства во внутренние дела другой страны «по соседству» звучало не очень убедительно, и российское правительство придумало более веское основание: защита веротерпимости. Почему это в Польше всем заправляют католики? Разве нет в королевстве христиан иных вероисповеданий — протестантов и, между прочим, православных, интересы которых русская государыня просто обязана защищать? (То, что подавляющее большинство польских православных, четыре с половиной миллиона человек, к этому времени принадлежали к униатской, то есть греко-католической церкви, замалчивалось). «Диссидентский вопрос», как это называлось, стал мощным рычагом разрушения польского государства.

Поначалу в сфере международных отношений Екатерина придерживалась гуманных воззрений, впитанных из светлых книг. Она желала со всеми добрососедствовать, негодовала против войн и намеревалась быть примирительницей между теми, кто станет ссориться. В итоге же (предоставляю слово В. Ключевскому) «Вместо дружбы со всеми державами она в 34 года своего правления перессорила Россию почти со всеми крупными государствами Западной Европы и внесла в нашу историю одно из самых кровопролитных царствований, вела в Европе шесть войн и перед смертью готовилась к седьмой — с революционной Францией».