Шестерка Атласа

– Неужели необходимость в эмоциональной привязанности совсем не внушает тебе отвращения? – проворчала Париса, поглаживая кончиками пальцев ее шею и лениво теребя прядки. – Мужчины особенно требовательны, выпивают нас досуха. Неси их бремя, лечи их раны… Мужики всегда в поиске хорошей женщины, но что они предлагают взамен?

Либби ошарашенно переводила взгляд с одного на другого. Она просто не понимала, как можно столь открыто… и непочтительно обсуждать сексуальные похождения.
– О, его это утешает, просто он ни за что не признается. Зная правду о моей омерзительной натуре, Тристан только убеждается в своих глубочайших подозрениях насчет человечества, – ответила Париса на мысли Либби, поймав на себе ее взгляд. – Уверена, если Тристана пырнуть ножом посреди оргазма, он еще найдет в себе силы простонать «Я так и знал», и только потом отдастся холодным объятиям смерти.

– То есть мы не простые, мы всего лишь… одинаковые?
– Изъян человечества, – сказала Париса, пожимая на ходу плечами, – стремление быть уникальным. Оно идет вразрез с желанием принадлежать тому сáмому, в ком узнаешь себя.

– Ни то, ни то. Красота – ничто. – Она отмахнулась от вопроса и, мягко приблизившись к его кровати, присела на краешек. – Восприятие у людей несовершенно. Они опираются на стандарты, которые им вдолбила культурная пропаганда. Никто уже не видит вещи такими, какие они есть. Восприятие мешает.

Знание – это бойня. Без жертвы ты его не получишь

Во всяком случае, так работала любая наука. Все они в конечном счете становятся частями чего-то иного: атом – частью атомной бомбы; катаклизм, резня, мировые войны, субстандартное ипотечное кредитование, санация банков… Каллум считал, что история интересна людьми, а не науками, ведь это людям хватало дурости превращать элементы жизни в оружие.

Эзра – ее фанат номер один, неутомимый заступник. Но есть беда: верил он в Либби так искренне и пылко, что это порой начинало бесить. Казалось, он не видит, как ей приходится вкалывать. Он топил ее в своей вере, даже когда просто хотел немного приободрить.

Бойся человека, выходящего к тебе безоружным. Ведь если в его глазах ты не цель, то наверняка ты сам оружие.

Многие, неверно, видят время ползущей вверх линией, кривой роста и прогресса, но историю пишут победители, и их рассказ может исказить его форму.

– Я люблю тебя. Вот почему ты не повернешься ко мне спиной, даже при всем желании. Тебе известны мои недостатки, но ты жаждешь их; ты их вожделеешь. И чем я хуже, тем отчаяннее ты желаешь меня простить.