Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль

Слова мои неловки, как пердеж на похоронах, но искренни, как вопли на допросах

ПАДЁЖ

Кто-то сильно и настойчиво потряс дверь

Вот! — шлепнул он ладонью по ее коленке. — Вот и ответ тебе! Любишь своих! Вот как. На этом все и строится. На любви. Отсюда и терпение, и долг, и патриотизм. Если Россию любишь — плевать тебе на американские кондишены да пепси-колы! А потом запомни: все, что у них сейчас есть, — у нас будет! Просто мы вооружаться вынуждены, чтоб не раздавили нас. Приходится. Но главное, мы силу набираем. Вот это важно. А они свою — теряют. Теряют с каждым годом. И придет время — на колени перед нами опустятся. Только мы их жалеть не будем. Ни за что! Вот за очереди за эти, за временную убогую жизнь — все взыщем сполна, не забудем!

Шамбалы, града Китежа, ушедшего под воду, Звенты-Свентаны, Яросвета и Небесной России сладостной, родной, заставляющей сердце раскрываться пурпурными лепестками Розы Мира:

Она читала, чувствуя, как снова становится восемнадцатилетней поклонницей Агни-йоги, Сведенборга,

Судьба безжалостно разъединила их, убив Татьяну молнией…

Каким спокойствием веяло, ой блядь, не могу, как плавно плыли над ним облака!

Мне кажется, Антоша, что природа как чистый феномен дана людям для осмысления нашего грехопадения, дана как пример полной невинности, а значит, и совершенства. Она, всеми своими листочками, цветами, птицами и насекомыми словно говорит нам: смотрите, люди, как хорошо живётся без греха, смотрите, какими вы были до грехопадения, до того, как отпали от Бога…

A то однажды ферма сгорела. Двое мужиков напились и сожгли. И сами сгорели…

Любовью мир спасется, Комяга, токмо любовью!