Последний император

Каждый высказывал мне собственные идеи, предлагая себя в провожатые.

Моя последняя фраза в какой-то степени соответствовала истине. Мне действительно были противны ограничения и преграды, которыми окружали меня князья к сановники. Я хотел свободы, хотел свободно, по своему разумению, осуществить свою мечту — вновь сесть на потерянный трон.

Такая жизнь продолжалась до 5 ноября тринадцатого года республики (1924 год), когда национальная армия Фэн Юйсяна изгнала меня из Запретного города.

С одной стороны, например, я осуждал Департамент двора за слишком большие расходы, с другой — сам транжирил деньги, не зная границ.

Отступать Чжэн Сяосюй не хотел, и вскоре он получил письмо, содержащее угрозу. В письме говорилось: "Ты лишаешь людей средств к существованию, береги свою голову".

Тогда я не мог и подумать, что позднее, упоминая в своей книге об этом побеге, Джонстон писал, что не имел к нему никакого отношения и даже был его противником.

Я хотел убежать, чтобы возродить наследие моих предков. А ради чего вы держите меня здесь?..

Я хотел убежать, чтобы возродить наследие моих предков. А ради чего вы держите меня здесь?..

Я хотел убежать, чтобы возродить наследие моих предков. А ради чего вы держите меня здесь?..

— Сюаньтун?.. Это ваше величество?

— Верно. Я император. Теперь я услышал ваш голос, но я еще не знаю, как вы выглядите. Будет свободное время — заходите во дворец, чтобы я имел возможность посмотреть на вас.

Эта случайная шутка действительно привела его во дворец. Джонстон рассказывал мне, что Ху Ши специально навестил его, чтобы убедиться в подлинности телефонного звонка, ибо он не смел и надеяться, что "его величество" позвонит ему по телефону. Он тут же узнал у Джонстона процедуру посещения дворца, понял, что я не заставлю его отбивать земные поклоны и что характер у меня неплохой.

Наша встреча, происшедшая по воле прихоти, длилась всего около двадцати минут. Я спросил его о назначении байхуа и о том, где он бывал за границей и т. д. Когда Ху Ши ушел, я просто перестал думать о нем. Меня мало беспокоило, как восприняли эту личную встречу с "новым человеком" князья и особенно наставники, которые теперь стали чувствовать себя со мной все более неспокойно, а мне они становились еще более неприятными