Прекрасный мир, где же ты

В юности мы думали, будто мы в ответе за всю землю и всех живущих на ней. А теперь довольствуемся тем, что стараемся не подводить своих близких, использовать поменьше пластика, а в твоем случае еще и писать интересную книгу раз в несколько лет.

Проблема с музеями типа Орсе, скажу промежду прочим и совсем не к делу, в том, что там невообразимо, слишком много искусства, и не важно, насколько тщательно ты спланировала поход или преисполнилась благими намерениями, в итоге все равно в раздражении несешься мимо бесценных шедевров признанных гениев в поисках уборной.

Поэтому, да, в разгар всего этого, посреди мира, какой он сегодня есть и на пороге вымирания человечества, я пишу очередное письмо о сексе и дружбе. А ради чего еще жить?

Сегодня поток притворных публичных извинений, по-видимому, обесценил прощение. Но что на самом деле делать людям, которые в прошлом совершили нечто ужасное?

Когда девушка просит меня открыть банку джема, я в нее тут же немного влюбляюсь.

Я обожаю человечество за это, и именно из-за этого мне хочется, чтобы мы выжили, – потому что мы так глупо одержимы друг другом.

Может, мы только для этого и рождены – любить и беспокоиться о людях, кого мы узнали, и продолжать любить и беспокоиться, даже если есть вещи поважнее, которыми нам стоило бы заняться. И если именно из-за этого человеческий род вымрет, разве это не чудесная причина вымирания, просто чудеснейшая из всех, что можно вообразить?

Они знали, оба знали, что должно произойти, но ни один не смог бы объяснить, откуда знает.

Мучительно думать, что, когда все эти знаки наносили на таблички, они что-то значили для людей, их писавших и читавших, а потом тысячелетиями не значили ничего, ничего, ничего — потому что связь прервалась, история остановилась.

Может, поэтому люди среднего возраста всегда думают, что их чувства и мысли важнее, чем у молодых: они сохранили лишь слабые воспоминания о пережитом в юности, и их мировосприятие определяют сегодняшние чувства