Зинаида Миркина

Во всяком столкновении с другим я вспоминаю Сартра: «Другой отнимает у меня мое

пространство. Существование Другого – недопустимый скандал». Я признаюсь, что иногда

сам так чувствую. Я знаю, что раздражение – знак моего внутреннего неблагополучия, что

оно говорит о недостатке любви, но не сразу, не быстро, не мгновенно вспоминаю любовь, не сразу топлю раздражение в любви. И не с каждым человеком мне легко вспомнить про

Бога (который любовь) и взглянуть на Другого Его глазами (в которых нет других). Перед

всеми другими я виноват, что почувствовал их, как Другого. И каждый раз это вина перед

Богом.

Без этой чуткости к своей вине доброе дело, начатое нами, легко становится

источником отчуждения от Другого и зла, повернутого на Другого.

Права молния любви, соединяющая человека с истиной или двух людей – в общем

чувстве. Но молния не длится годами. Нужна работа любви , как выразился Рильке, превращение пути, по которому прошла молния, в надежный провод. Ненадежные провода

легко рвутся. И тогда «одиночество хлещет реками»

Атеист Стендаль, всю жизнь думавший о любви, делает героинями своих

романов верующих женщин. Только глубоко веровавшая мадам де Реналь могла сказать

любовнику: «Я чувствую к тебе то, что должна была бы испытывать к Богу: благоговение,

страх, любовь».

Ира несколько раз повторяла

французскую поговорку: самое большое препятствие любви, когда не остается никаких

препятствий.

В этих «Записках», неожиданно переходящих с одной темы на другую, Рильке

несколько раз возвращается к одному клубку идей, сплетающихся в его понимании любви.

Первая – превосходство женщин, взявших всю работу любви на себя, оставив мужчинам

самую легкую долю (наслаждение). «Разве мы не могли бы сделать попытки хоть немного

развиться и мало-помалу, постепенно, взять на себя свою долю работы в деле любви?»

(«Записки», перев. Горбуновой. М., 1913, часть 2, с. 6).

Истина диалога

Говорят, что истина рождается в споре. Это и так, и не так. Новый подступ к истине, веточка, брошенная в перенасыщенный раствор и сразу обрастающая кристаллами, часто

падает откуда-то в тишине, в одиноком созерцании, и в споре только гранится, рассыпается

на множество частных истин, как истины Евангелия в богословском диспуте. Но бывают

разговоры, в которых дух истины витает над всеми репликами, и здесь действительно что-то

рождается. Это и есть диалог, спор, в котором новое, рожденное сейчас, признается выше

всего, рожденного ранее и вынутого из запасов памяти.

Все, что связано друг с другом неслиянно и нераздельно, обречено на диалог: мир веры, мир

нации, мир семьи. Правило любящих – ставить себя на второе место, уступая первое

другому. Только так торжествует дух любви.

в паузах «информации», между строк

Всякое отдельное высказывание, замыкаясь на

себе, становится относительной истиной, а где-то – и ложью. Законы и заповеди, обособляясь, отрываясь от цельности, раскалывают истину на куски, и каждый кусок может

стать оправданием зла.

Дзэнцы говорят, что для

спасения нужны три вещи: великая вера, великое рвение – и великое сомнение в словах будд

и патриархов; без этого палец, указывающий на луну, заслонит саму луну.