Портрет Дориана Грея. Перевод Алексея Козлова

— А что же искусство? — воппросила Глэдис.
— Оно — хворь!
— А любовь?
— Фантом!
— Религия?
— Суррогат веры!
— Бог ниспослал нам скептика?.
— Ничего подобного! Скептицизм — исток веры!
— Тогда что такое вы?
— Определения грешат ограниченностью! Я вне рамок

Тот, кто узрит разврат в красоте, сам развратник и притом чуждый красоте.

не только в самом счастье, но и в воспоминании о нём таится неминуемая горечь, и воспоминание о вчерашнем наслаждении рождает неминуемую боль.

Самобичевание — это, как известно, духовный мазохизм, и как в любой форме мазохизма, в нём всегда отыщется известная толика наслаждения. И обвиняя сами себя, мы остро ощущаем, что никому другому не дано право хоть на йоту винить нас

апироска — это восхитительный тип высшего наслаждения, но при этом она не даёт человеку полного удовлетворения

изм. А люди без эгоизма, как выхолощенные лошади, всегда бесцветны, в них нет нерва и драйва

Главный ущерб от брака в том, что он убивает в нас эго

Ты, похоже, забыл, что я женат, и что единственная ценность брака заключается в том, что он делает жизнь, полную лжи, неизбежной прелестью для двоих. Я никогда не спрашиваю, где моя жена, а жена моя никогда не задаётся вопросом, где её муж, и чем он занимается… Когда жизнь сталкивает нас, а это случается изредка, мы встречаемся, иногда обедаем вместе где-нибудь, или посещаем герцога, и при этом мы травим самые невероятные байки с самыми серьезными физиономиями.

Всякий пустяк лишь тогда становится уникальным, как только скроешь его

красота, истинная красота умирает там, где рождается одухотворённость.