ru
Ольга Великанова

Конституция 1936 года и массовая политическая культура сталинизма

Notify me when the book’s added
To read this book, upload an EPUB or FB2 file to Bookmate. How do I upload a book?
  • Alinahas quoted2 years ago
    Все русские революции — 1905, 1917 и 1991 годов — совершались во имя модернизации и демократии, но складывающиеся в результате режимы упорно тяготели к авторитаризму.
  • Антон Гладкихhas quoted2 years ago
    Разрыв между утопическим социалистическим проектом и российскими реалиями породил эту двойственность и зигзаги в политике: 1) введение в 1921 году Новой экономической политики (тактическое отступление), 2) ее отмена в 1928 году (возобновление социалистической программы), 3) статья Сталина «Головокружение от успехов» в 1930 году, 4) германо-советский договор о ненападении 1939 года (ситуационный маневр) и другие. Такие зигзаги были спровоцированы несовместимостью утопических амбиций с давлением реальности, сопротивлением человеческой природы, и усугублялись волюнтаризмом, плохим управлением, догматизмом руководства и головокружительной скоростью преобразований.

    Политические лидеры руководствовались видением великой цели – социалистического идеала, – но в то же время им приходилось справляться с несовершенствами, с которыми они сталкивались на практике: отсталое население, неуправляемые местные власти, пугающее иностранное окружение.
  • Антон Гладкихhas quoted2 years ago
    Книга Дэвида-Фокса обогащает дискуссию о дихотомии советской жизни с элементами модерности и неотрадиционализма в СССР, выдвигая тезис о соединении в советском строе как модерных, так и других элементов: традиционных, специфически российских, или нелиберальных. После архивной революции, когда открылся доступ к документам с голосами масс, обнаружилась проблема непрямолинейного или искаженного восприятия официальной доктрины в обществе. Вслед за Фицпатрик, Суни и Виолой Дэвид-Фокс подчеркивает необходимость отличать уровень государственных намерений с тенденцией к гиперпланированию от неожиданных последствий и неконтролируемого хаоса на местах, которые возникают при реализации этих намерений. Для моей книги особенно эвристична сформулированная им и Евгением Добренко концепция обрядового и театрального характера презентации и потребления идеологии, когда граждане внешне демонстрируют «хорошее поведение», при этом пренебрегая ее смыслом и содержанием, что перекликается со взглядами историков на характер принятия населением христианства на Руси. Алексей Юрчак полагает, что этот разрыв между репрезентацией и содержанием идеологии сильно увеличился в позднем послесталинском социализме. Тем не менее, как я покажу далее, в 1930-е годы идеологическое послание конституции, помимо ритуальных внешних реакций у многих аплодировавших на митингах, все-таки было усвоено значительной частью участников дискуссии. Это особенно верно в отношении нового советского поколения, которое в силу молодости еще не прошло через циклы обманутых надежд. Многие из советских патриотов, особенно бенефициары, первоначально искренне поверили в конституцию и серьезно обсуждали ее содержание – демократию.
  • Антон Гладкихhas quoted2 years ago
    Медушевский указывает на неизменность фиктивного характера конституционализма на протяжении всего столетия: в Основном государственном законе 1906 года, советских конституциях 1918, 1924, 1936, 1977 годов и в конституции 1993 года. Вслед за Максом Вебером он говорит о фальшивой природе реформы 1906 года, воплощенной в Государственной думе; иллюзорность реформы Вебер рассматривает скорее как следствие сложных обстоятельств и незаинтересованности социальных акторов в либерализме, чем как признак того, что русский народ «не созрел для конституционного правления». Советский конституционализм с его расхождениями между декларацией и практикой был продолжением предшествовавшей ему фиктивной модели. Медушевский определяет советскую демократию как номинальный конституционализм, введенный с целью замаскировать диктатуру пропагандой, а не для укрепления правовых основ. Он объясняет это устоявшейся моделью отношений между обществом и государством, которой внутренне присуще «отрицание закона как такового… для регулировании этих отношений» и давлением со стороны традиционалистской социальной среды. Сосредоточиваясь прежде всего на политических факторах, Медушевский тем не менее признает важную роль культуры с ее переплетением современных и традиционных элементов. Поэтому он определяет сталинизм как «своеобразную форму тоталитаризма, развивающегося и функционирующего в условиях модернизации и основанного на традиционных элементах российской монархической политической культуры».
  • Alinahas quoted2 years ago
    Фарид Закария назвал этот феномен «нелиберальной демократией»; другие определяли его как «номинальный» конституционализм, «управляемую» демократию или состязательный авторитаризм. Да, выборы происходят, но население слишком часто голосует за антилиберальный курс и авторитарных политиков, формирующих режим со слабой законодательной и судебной властью, который постепенно мутирует в диктатуру.
  • Александра Миллионщиковаhas quoted2 years ago
    концепция обрядового и театрального характера презентации и потребления идеологии, когда граждане внешне демонстрируют «хорошее поведение», при этом пренебрегая ее смыслом и содержанием, что перекликается со взглядами историков на характер принятия населением хри
  • aefits36615has quoted2 years ago
    1935 году в городах насчитывалось 50 радиоприемников на 1000 жителей и только 4 приемника на 1000 жителей сельских районов (к 1941 году их стало 8) — очень низкий уровень радиофикации по сравнению с Соединенными Штатами и Западной Европой. Но и эта сеть была несовершенной: к 1937 году в крупнейшей стране мира насчитывалось 2 946 тысяч проводных репродукторов и 650 тысяч обычных радиоприемников. К концу 1936 года Радиокомитет заявил, что 500
  • aefits36615has quoted2 years ago
    События гражданской войны в Испании в августе — октябре 1936 года также могли способствовать переоценке Сталиным состояния советского общества и усугублению его подозрительности. Термин «пятая колонна», родившийся в Испании для определения повстанческого движения внутренней оппозиции во время войны, был с готовностью принят в официальном советском дискурсе, поскольку он соответствовал глубоко укорененному страху сталинистов перед предателями в осажденной крепости СССР. Сообщения о внутренних враждебных элементах могли звучать особенно пугающе в контексте испанского повстанческого движения.
  • aefits36615has quoted2 years ago
    Однако комментарии недовольного населения, активистов, предостерегающих о множестве врагов, высокие цифры религиозности и уровень грамотности ниже, чем ожидалось, показали, что это не так. Общество нуждалось в продолжении чисток, чтобы достичь желаемой однородности. Такая траектория мышления Сталина представляется правдоподобной. Это подтверждается рядом фактов: переходом его риторики от прежних «дружественных классов» и «перевоспитавшихся бывших людей» к «озлобленности разбитых классов» в докладе на пленуме; затем отменой в октябре 1937 года конкурентных выборов и других событий уже после Большого террора: восстановление тезиса о социальном единстве, устранение в 1939 г. в уставе Коммунистической партии классовых квот при приеме (хотя и не реализованное) и исключение термина «социально чуждые элементы» (например, в законах, регулирующих распределение жилья).
  • aefits36615has quoted2 years ago
    Зимой 1936–1937 г. осмысление Сталиным народных комментариев и результатов переписи населения может стать недостающим элементом в ребусе, почему относительная «умеренность» закончилась и государственное насилие распространилось на широкие слои населения. Стивен Коткин задается вопросом: «Не было никакой „динамики“, подталкивающей его к этому, никаких „фракционных“ столкновений, никакого усиления угрозы из-за рубежа. Террор не выходил из-под его контроля. Он просто принял решение об уничтожении целых категорий людей согласно квотам с помощью запланированного широкомасштабного террора». Хлевнюк также обратил внимание на признаки смещения направленных ударов от верхушечных к массовым чисткам в начале 1937 года [674]. Фицпатрик заметила, что что-то изменилось в период с декабря 1936 года по февраль 1937 года. «Ранее был реальный импульс к демократиза
fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)